Протестантизм – законнорожденное дитя католицизма, доведшее эти абсурды вероучения до предела. Я вам назову этот предел. Вам все станет ясно сразу. Я вам почти цитирую: верующему грех не вменяется в грех. Вы знаете, такие вещи, когда читаешь, в тупик становишься! Ладно, когда читаешь, а когда сидишь: нас пять–семь человек, их столько же, все профессора вот с такими головами! Огромными! Там набиты целые энциклопедии! И вдруг выплевывают такое! Думаешь: что случилось? Как это можно? «Верующему грех не вменяется в грех…» Мы, оказывается, оправдываемся только верою. Так они поняли апостола Павла. Какой ужас! Поэтому там произошло полное обмирщение, обмирщение христианства. Христианство превратилось в некий придаток жизни, чисто бытовой, даже не бытовой, нет, – в быту никакого христианства нет – чисто эстетический, это обычай и больше ничего. Я не хочу сказать, что там нет искренне верующих людей. Не подумайте! Там есть искренне верующие люди, и среди католиков, и среди протестантов. Я говорю о протестантизме, о католицизме! И основная масса их действительно следует этому широкому потоку. Что такое западное христианство? Это «освобождение», в кавычках, христианина от всех заповедей Христовых. И такая красота, так хорошо быть христианином, так сладко, невозможно! Приезжаю в семинарию одну, помню, католическую, молодые ребята играют в волейбол, все тут: спортивные снаряды…Я ректора спрашиваю: «Как, это все будущие священники?» «Да, да, да, это будущие наши священники». Я говорю: «Целибаты, да?» «Да», – он уже, смотрю, насторожился. Я говорю: «Ну, а как у вас посты… Какие‑нибудь есть, нет?» Замолчал, а потом уже совсем скромно: «Да. У нас в пепельную среду (у них начинается пост Великий не в понедельник, а в среду) и страстную пятницу учащиеся едят один раз в день и–и-и! без мяса». Я не помню, наверное, я сидел, поэтому не упал. Полное обмирщение. Все эти вещи выброшены. Ну, не хватает у тебя добродетелей, для этого есть сверхдолжные заслуги Христа, Богоматери, святых. В святой год, который бывает сейчас каждые 25 лет, достаточно посетить Рим, четыре, а лучше семь базилик, т. е. церквей основных, и побыть на приеме у папы. Что значит прием? Получить благословение у папы, когда собираются там сотни тысяч людей, или тысячи, а если вы сможете, если вас небольшая группа людей, и говорить нечего, вы получаете полную индульгенцию. Я уже однажды был таким святым, помню. Приехал в Академию и требовал, чтобы мне целовали туфлю. Но такой тут народ темный, ничего не понимают, отказались и все, еще смеялись… Ну, хорошо. Так что если говорить вот об этих двух направлениях христианства, основных западных направлениях, как католицизм и протестантизм, то, не вдаваясь в детали, просто я вам хочу сказать, их можно оценить, как глубокое извращение христианства, как такое приспособление христианства к нашему, вы знаете такой термин «ветхому» человеку, плотскому человеку, вот этому, которым мы живем: нам же ничего на свете не надо, только попить, поесть, повеселиться, – такое приспособление христианства вот к такому плотскому человеку, при котором христианство нисколько не мешает ему жить. Вот эта задача осуществлена, и христианство приобретает мирской, языческий, проще говоря, характер.
Чем же характеризуется Православие в отличие от этих направлений христианства? Я попытаюсь вот сейчас вам немножко сказать о сущности Православия, о сущности христианства. Собственно, Православие – это и есть христианство, и больше ничего. Православие еще сохраняет христианство, правда, в практической жизни, в своем историческом осуществлении, увы, мы и в Православии видим столько нагромождений, под час столько греха, столько отступлений, как в прошлом, так и в настоящем, что уж этим хвастаться не будем. Но когда мы говорим о Православии, как выражающем именно существо христианства, мы говорим о том, что в Православии еще сохраняется правильное понимание того, что совершил Христос, что должны сделать мы, чтобы воспользоваться тем, что сделал для нас Иисус Христос. Православие еще сохраняет это. На западе это уже искажено, так, что даже человек ищущий не найдет у них ответа на этот вопрос, правильного ответа. Ответы есть, но они лживые. Он не найдет там ответа. В Православии мы еще можем найти. Первое и основное, на чем может стоять еще Православие, на чем еще оно стоит, – это то, что именуется в богословии Священным Преданием Церкви. Что подразумевается под этим, когда мы произносим эти слова? Мы подразумеваем то, что истинное познание, Богопознание и правильная христианская жизнь конечно же осуществлена теми, кого мы называем святыми. У нас еще есть вера этим святым. Мы верим и благоговеем перед ними, мы их стараемся изучать, и, насколько возможно, следовать. Не новым учителям, а тем, которые проверены всем опытом Церкви; из новых только тем, которые следуют тому же пути жизни Церкви. Вот это вот – Священное Предание, т. е. голос отеческий, святоотеческий голос, и тот путь жизни, который они оставили, составляют самое ядро и суть того, что еще сохраняет Православие православным. Правда, должен вам сказать, что и здесь процесс размывания идет с очень большой силой. Идет общий процесс обмирщения. Это факт. Идет процесс этой деградации, но тем не менее еще сохраняется. Я бы сказал так: по счастью Православие находится в хвосте вот той колонны, которая уходит, или все дальше отходит от Христа. Мы еще все‑таки в хвосте, еще оглядываемся, еще пытаемся зацепиться за что‑то, но общий процесс идет. Игнатий Брянчанинов пишет: «Христианство, Православие наше подобно цветущему древу, зеленеющему древу, но которое изнутри сгнило. Первая же буря повалит его». В чем эта гнилость? Гнилость в той жизни, которую ведут православные христиане и в некоторых других вещах…
