Лекции по искусству. Книга 5 - страница 20

Кальвин Жан

У адамитов было великое прозрение по поводу технического прогресса, о котором они говорили. И дело совсем не в изобретении новых форм, а в направленности их на разрушение человека.

Мы с вами не дочитали эту тему и у нас осталось с прошлого раза два героя, которых я обещала вам дочитать. Ну, а в следующий раз, мы с вами послушаем то, что я вам обещала: семантику собора и церкви. Для нашего с вами финала темы я хочу показать вам образ, хорошо понятный и внятный, который следует понимать, как очень большую метафору и метафору важную. Это очень важный образ. Чтобы закончить тему Страшного Суда вспомним ту компашку, что собралась на рубеже 15-го и 16-го веков. Мы привыкли называть этих людей гуманистами, но если присмотреться, то можно увидеть, что они принадлежат к разным идеям, к разному выразительному опыту и культуре. Мы научились различать итальянских гуманистов от реформаторской культуры и от этих важных тенденций, определяющих художника и его деятельность. Когда Микеланджело пишет потолок Сикстинской капеллы, он принадлежит к расцвету итальянских гуманистов, но когда пишет Страшный Суд, он уже другой художник и человек. И мы уже точно знаем, что он находится в глубоком трагизме истории. А ведь это тот же самый Микеланджело.

Питер Брейгель «Мужицкий»

Питер Брейгель «Мужицкий» — интереснейший немецкий художник, прямой современник Леонардо, Дюрера и Босха, живший одновременно с ними. Он был очень своеобразным явлением в художественном мире, непохожим ни на кого. Один из самых известных героев художественной и мировой истории, очень самобытный мастер. Я, как раз, недавно перечитывала о нем литературу. Он любил повторять одни и те же сюжеты не из-за того, что они интересовали его как вариации на одну и ту же тему, а потому что они были ему интересны. Например, «Вавилонская башня», как ровня Страшному Суду.

Я не хочу делить Брейгеля на этапы. Я хочу показать его абсолютно иначе, в другом ракурсе и хочу сказать, что он был великим мастером кисти. Он писал гениально и очень разнообразно. Но с другой стороны он был первый, а может быть и единственный художник эпохи позднего Возрождения, которому было совершенно точно понятно историческое мышление в искусстве. Мне очень трудно назвать другого художника в искусстве, которому был бы свойственен тот же самый историзм. И «Вавилонская башня» имеет к этому отношение. Это, так сказать, обреченность утопии: «Давайте, возьмемся за руки, друзья, чтобы не пропасть»; «А давайте споем, что-нибудь замечательное»; «А давайте вместе сделаем что-нибудь такое, чтобы спасти сразу все человечество!». А ради этого мы даже человека можем убить, который нам мешает. И потом такое замечательное сделаем! Понимаете? Не было у него изначальной идеи взяться за руки и спеть. Поскольку он был полностью на линии адамитов и изначально не было никаких других обществ, поэтому он создает такие удивительные вещи. В этой башне заложена Вселенская идея. Именно Вселенская, а не историческая.

«Вавилонская башня», 1563

Эта башня стоит не только посреди Вселенной — она, как бы вбирает в себя всю Вселенную. Я не могу ответить на все вопросы, потому что для этого надо погрузиться в материалы другого свойства.

Посмотрите на фигуру Царя Соломона. Она мерцает. И знаете почему? Потому что у царя Соломона было имя устроителя этого храма. Очень странного человека звали Хирам. И он — его жертва, легла в фундамент храма. Соломон построил храм весьма временный, но нечто было такое в идеях этого храма, что он существует до сих пор. Напомните мне через занятие, чтобы я рассказала вам подробнее о храме и почему Брейгель всегда был около этой башни.

Царь Соломон

Саму архитектуру башни он делал в четырех или пяти вариантах. Я кое-что видела собственными глазами. Это невозможно смотреть. Это как Босх — подходите и начинаете глазами не смотреть, а читать. Смотрите, по всем террасам люди ходят какие-то, технику возят. Обратите внимание на то, как Брейгель построил внутреннюю архитектуру. Храм в храме. Когда вы смотрите на это сооружение, она напоминает что-то немыслимое, с точки зрения рукотворного творения. Это очень мощная рукотворность. И такой здоровый. Тоже самое поражает в пирамидах и в готических соборах. Как можно было так построить?