Какой Траекуров плохой. Какая там любовь! А каким Дубровский был хорошим! Правда, когда он стал разбойником, то тут же стал разорителем и начал сеять в обществе страх, насилие и террор. И Лермонтов точно также списал свой «Маскарад» с «Отелло». Не потому, что он ему нравится, а чтобы поговорить на эту тему. Отелло ведь ставят в театрах, но это нам не близко. Это не наш герой. И Лермонтов говорит: «Нет, ребята, нас это тоже касается». И чем все это кончается?
Вернемся к Канту. Пруссия. Кенигсберг. Мещанство чудовищное, все булки пекут, церковь посещают, детей растят, пуговицы начищают, обслуживают прусское государство. И все. Домик стоит одноэтажный и постоянно в окне этого дома стоит маленький человек, у которого никогда не зарастал родничок. Вот он стоит, мимо его дома ходят люди, никто голову не поворачивает в его сторону, никому дела нет до него.
И вдруг он исчез и его больше не видно в окне. День нет, два нет. Вроде бы никому в городе до него дела не было, но что тут началось! Все расстроились до невозможности. Волнения пошли и выяснилось, что этот человек больше не может стоять у окошка, потому что раньше он стоял по одной причине: он медитировал на водосборную башню. А власти решили на ее месте построить приют. И получается, что ему у окошка больше делать нечего.
И, как вы думаете, что делает прусское правительство? Оно переносит приют в другое место, но с условием, что, если этот человек захочет куда-то отлучиться, то город должен об этом знать. И город всегда об этом знал. Оповещали через газеты, что философ Кант уехал в гости к своему другу туда-то. Вы понимаете, это общество было нормальным. Потому что это только казалось, что им никто не интересовался, а оказывается еще как интересовались, если, когда он перестал показываться в окне началась катастрофа. Общество должно иметь своих философов и тогда оно спит спокойно.
История вещь живая, она имеет движение, развитие и становление. И, если она внезапно встает на якорь, это катастрофа. А что такое носители исторических процессов? Гумилев называл их пассионариями, но это не исчерпывает загадки взаимоотношений истории с ее болезнью. А болезнь истории не только в пассионариях, а еще в чем-то. Если не произойдет исторической толчковости, то погибнет все. И вот я хочу сказать, что, когда мы осознаем само понятие «историческое время» или человек начнет рассматривать себя не только как часть истории, тогда она будет развиваться. Искусство занималось этим всегда. Это собственно ее основное занятие. Когда вы читаете «Война и мир» или Томаса Манна, или Стендаля, то появляется ощущение, что человек живет не в пустоте, а в исторической реальности.
Вон, бедный Саша Сокуров, какие приложил усилия, чтобы Фауста снять. Ему же памятник надо поставить. Он выдохнул из себя. Саша обещал подарить мне эталонную копию «Фауста». Я обязательно ее покажу.
Студенты: А вы ее уже видели?
Волкова: Да. Так вот, собственно говоря сама история начинается с того момента, как человек начинает себя осознавать, как часть истории. И теми, кто это сделал, конечно, были греки с их мифологической историей. Они жили внутри нее. Все, что происходило, происходило напрямую, по воле богов. Посейдон захотел и все! — тебе кранты. И ничего не поделаешь.
Я люблю, к примеру, Гектора, а Ахила и Одиссея нет. Настоящими первыми историками для них были те, кто понимал, что они живут в историческом линейном или нелинейном процессе. Человек не может изменить историю. Историю делает история! Люди только ее рекруты. И Македонский, и Цезарь, и Наполеон, и Черчиль — все они были рекрутами истории. Просто одни были подготовлены хорошо. А были государства, которые не считали нужным тратиться на подготовку рекрутов и те были такими корявыми. Правда, если честно, то сейчас и рекрутов нет. Ни кинематограф, ни учебные заведения сейчас на них не учат. Искусство может рассматривать мазок, фрагмент картины, особый тип деятельности человека или людей, рождающихся с этим даром, но научить их быть художниками или поэтами невозможно. Они должны с этим родиться и взрастить это в себе, а искусство оставляет лишь визуальные свидетельства. Когда мы с вами говорим относительно эпохи Возрождения, то она имеет очень интересный исторический аспект, просто необыкновенный, потому что вся эпоха имеет историческое мышление и действие. Это важный момент, потому что история рекрутирует. Вся эпоха Возрождения была наполнена этим процессом.
