К допущению некоторого уже законченного, свершившегося атома движения как условия понимания процесса движения физических тел (то есть чтобы его можно было описывать: описываемый порядок движущихся тел предполагает пред-существующий порядок, или пред-данный порядок, из которого второй порядок, то есть порядок описываемого реального движения, можно было бы вывести — а из хаоса мы не можем получить описываемые и понимаемые движения) Аристотель в других контекстах (в контекстах со всякими математическими проблемами[102]*) добавляет очень странную фразу, заявление: минимальное число в абсолютном смысле — это диада (то есть двоица). Обратите внимание на то, что, если мы начнем описывать то движение, относительно которого мы договорились, что оно постижимо как порядок в предположении уже свершившегося порядка, то, какую бы математику в нем ни выявили, какие бы численные характеристики ни взяли, минимальным будет число «два», потому что мы уже на двух шагах, на двух уровнях. «Два» минимально в абсолютном смысле слова. И всегда будет два: если мы будем хоть один какой-то порядок описывать, то это уже предполагает порядок (и тогда можно получить второй порядок, то есть порядок всегда второй). Поэтому двоица есть минимальное число в абсолютном смысле слова (не в смысле, конечно, организации самой системы счета, где, скажем, единица является мерой и способом построения числового ряда, — внутри числового ряда я не могу утверждать, что минимальным числом является диада, или двоица).
Частным примером двоицы как упорядоченности, всегда берущейся в реальных актах мышления дважды (двоица), является и сама проблема времени и измерения. Аристотель говорит, что временем отмеренного движения измеряется количество и движения, и времени, то есть временем измеряется движение, но и само время тоже измеряется временем. Оттого время и кажется движением сферы, что этим движением измеряются прочие движения и время измеряется им же, то есть в равномерном круговом движении мы имеем единицу течения времени. Отсюда, говорит Аристотель, ходячая идея, что человеческие дела представляют собой круг, и эта ходячая идея применима также и к другим вещам, которые имеют естественное движение, порождение и разрушение. И действительно, само время предстает как некоторый круг. Это идея порядка как условия порядка, и при этом [упорядоченность] всегда двойственная: мы не можем оказаться в чем-либо меньшем двоицы.
Возвращаясь теперь к другим сторонам нашего поля и предмета мысли, очерченного идеей вечного двигателя, кругового движения, энтелехии, естественного места, мы теперь можем взять другой срез, завоевав идею, что порядок — только из порядка; пред-существование — такое, что нечто может быть интеллигибельным, хотя это второе нечто утверждается уже в мире. Скажем, движение физического тела описывается в мире, но описать его в мире мы не можем, не оказавшись в области, где минимальна диада или где уже есть предшествующий порядок, упорядоченность, но упорядоченность (то есть предшествующая упорядоченность, или пред-упорядоченность), конечно, особая — она характеризуется словами «естественное место», «энтелехия», «топос», «вечный двигатель», — это все пред-упорядоченности. Кроме этих характеристик, еще есть другая характеристика: завершенная полнота бытия, или актуальность, в отличие от потенциальности. Потенциальность — это способность предметов быть теми или иными. Естественно, у ребенка есть потенциальная способность быть взрослым. Взрослая форма данного вида, форма как таковая (все формы взрослые, нет форм не взрослых) — это актуалия, актуальность. Что первично? Первична актуальность.
Соединяя мысль о первичности актуальности с тем, что мы говорили о порядке, мы должны сказать следующую очень забавную вещь, которая позволяет нам представить построение аристотелевского космоса мысли. Ведь идея, что порядок — только из порядка, означает или содержит в себе следствие, что мы не можем утверждать, что из низшего возникает высшее, мы не можем утверждать, что из несовершенного со временем получится совершенное, из низкого высокое, — все эти посылки и тезисы прямо противоположны эволюционной теории. Здесь заведомо исключено, что из обезьяны может получиться человек. Я сказал по содержанию, что из низшего не может получиться высшее, из несовершенного не станет совершенное, из низкого не будет высокое, а еще и по линии формальной проблемы времени мы фактически должны, по Аристотелю, представлять себе дело так, что есть некая интеллигибельная связь и расположение явлений или предметов, которые как бы представляют собой веер, где все части, то есть все предметы, даны одновременно в постижимой, а не во временнóй последовательности. Я могу развернуть веер во временнóй последовательности (разворачивать одну часть за другой), но в то же время сам веер как связность веера дан вертикально по отношению к горизонтальной линейной развертке во времени, которую, скажем, представляла бы эволюция. Отсюда вся идея иерархически, по степеням совершенства, построенного мира.
