— Зачем?
— Я хочу увидеть тех, кто за тобой следит.
— За мной следят?! Сережа, мне страшно!
— Не бойся.
Лена свернула на указанную улочку, Гордин внимательно наблюдал за ней из машины. Она шла мелкими напряженными шагами, было видно, как ей неуютно.
Наконец Сергей увидел двоих «топтунов». Совершенно непримечательные мужики неторопливо двигались на приличном отдалении от Лены и были заняты, казалось, только болтовней между собой.
— Продолжай идти, — сказал Гордин в телефон. — Метров через триста овощная палатка. Сворачивай прямо за ней налево. Я буду уже там…
Он завел двигатель, и «Волга» тронулась с места, объезжая квартал вокруг.
Лена все сделала в точности. Свернув в переулок, она на минуту ушла из поля зрения оперативников. Тут же в ближайшем заборе приподнялась широкая доска, и оттуда показался Гордин.
— Сюда, быстро!
Втащив Лену и ее сумку в какой-то заброшенный садик, Гордин быстро укрылся куском неприметной строительной стеклоткани. Не в силах сдерживаться, он крепко обнял и расцеловал Лену.
— Даже не верится, что ты со мной, — прошептал он.
— Сережа, нас найдут! — Лена была испугана. — Они не дураки, поймут, что я не в воздухе растворилась!
— Да я тоже вроде не дурак… — спокойно ответил Сергей.
Не обнаружив Лену за поворотом, наблюдатели засуетились, принялись заглядывать через заборы. На стеклоткань, под которой прятались Гордин и Лена, внимания пока не обратили. Один полез за рацией.
— Мы потеряли ее! Закройте район, тут всего две улицы!
Неожиданно раздался треск двигателя. В полусотне метров от оперативников из кустов выскочил мотоцикл. Жека сразу набрал хорошую скорость. За его спиной сидела Морошка, одетая точно так же, как Лена. Из-под панамы выбивались распущенные волосы — очень похожие на волосы Лены.
— Всем от винта, ёперный театр! — радостно крикнула Морошка.
Оперативник запоздало бросился за мотоциклом, но тут же остановился — догонять бесполезно. Второй схватился за рацию:
— Они ушли на мотоцикле! Да, оба! Перекрывайте дороги в сторону моста и переезда.
Через минуту переулок опустел.
А еще через пять минут Гордин и Лена благополучно добрались до машины, оставленной на глухом, заросшем пустыре.
— Потерпи еще немножко, ладно? — Годин тихонько погладил Лену по холодной руке. — Из города выехать будет легко. На трассе нас не вычислят. Осталось только сесть на самолет. Я люблю тебя.
Лена была какой-то безжизненной. Удачное спасение от слежки, казалось, ее совсем не радует.
— А дальше-то что, Сереженька? — вздохнула она. — Всю жизнь бегать будешь?
— Всю жизнь не придется. Один раз убежать подальше, а потом они просто рукой махнут. Правда, еще одно дельце придется провернуть, но оно уж совсем пустяковое.
— Дельце провернуть… — Лена невесело усмехнулась. — Не думала, что мне придется с тобой делишки проворачивать.
— Ну, не хмурься. Я же обещал, что все устрою. Я тебя хоть раз обманывал?
Гордин обнял Лену, водя губами по ее щеке. Она по-прежнему держалась, как безвольная кукла, — не сопротивляясь, но и не отвечая на поцелуи.
В стекло машины вдруг кто-то тихонько постучал. Гордин вздрогнул, резко обернулся.
Первое, что он увидел, — это направленный на него ствол автомата. Потом заметил черный джип, перекрывший ему выезд с пустыря.
Наконец к стеклу наклонился Чуров.
— Сереженька! — пропел он голосом заботливой мамочки. — Домой!
Оперативник крепко держал Гордина за шиворот, нажимая в спину стволом автомата. Рядом стоял Чуров и со спокойным видом обрызгивал руки из баллончика-пульверизатора без этикетки. Гордин знал — в баллончике специальная жидкость-изолятор, которая не позволяла «хиронексам» действовать через обработанную кожу. Значит, все люди Чурова предварительно обработали себя изолятором.
Лена стояла чуть поодаль, среди оперативников. Ее никто не держал. Она молчала, опустив голову и прикрыв лицо руками.
Слышался какой-то размеренный писк, словно поблизости работал электронный прибор. Гордина он тревожил, напоминая звуки медицинских аппаратов в лаборатории Чурова.
Чуров закончил обрызгивать руки и шею. Он внимательно и спокойно осмотрел Гордина, подошел. И вдруг с размаха ударил его в грудь. Гордин согнулся и закашлялся, но тут же упрямо распрямил спину. Он не хотел, чтобы Лена видела его страдающим.
