Не скажу, что, Катя обрадовалась такой новости. Когда я зашла к ней, чтобы сообщить радостную весть, она сидела в постели, обложившись чипсами, с моим ноутбуком на коленях, явно собираясь зависнуть в сети. Узнав, что я дома, она скривилась, словно съела целый лимон без сахара. И долго не отдавала мой ноутбук, вцепившись в него не хуже клеща. Свою собственность я всё же вернула, как и половину чипсов, и, выслушав о себе много нелестных выражений, самым безобидным из которых было «безмозглая курица», ушла на кухню.
Я не сердилась на сестру, хорошо её понимая ― сама не так давно была подростком и довольно вредным. Научилась не обращать внимания на её выпады, мне и так хватало забот, чтобы ещё дёргаться из-за всяких глупостей. Например, надо было решать, как быть с Нией, и хорошенько подумать, в какие неприятности может вылиться мой неожиданный, даже для меня самой, приступ человеколюбия. Я сама создала себе новые проблемы, хотя до сих пор не знаю, что со своей-то жизнью делать. Особенно после того, как в этом году решила не поступать в университет.
Все, читай — родные, были в шоке. Решили, что это последствие стресса и экзаменов, депрессия и всё такое. Я не мешала им так думать и до следующего года молча устроилась на работу лаборантом.
А на самом деле просто ещё не решила, кем хочу быть. Зато точно знала, что не буду учиться там, куда меня так усердно запихивали папа с мамой. Им об этом не говорила, чтобы не расстраивать, и даже младшей сестре позволяла называть себя «безмозглой курицей». Ну и ладно. Пусть думают, что хотят. Это ведь моя жизнь, и что с ней делать ― мне решать.
Я посидела на кухне, погрызла чипсов, потом несколько раз ходила то к Катьке, то к Ние, но они обе спали, как сурки, и это было хорошо. Наконец, смогла заняться собой: приняла душ и переоделась, попыталась почитать, но почувствовала, что очень устала, и сама не заметила, как уснула за кухонным столом.
Проснулась я от шума, что-то упало, и совсем недалеко. Сначала я сбегала в комнату сестры и убедилась, что с ней всё в порядке. А потом зашла к моей новой знакомой. Ния встала и, видимо, пыталась уйти, но упала ― сил не хватило. Раз уж она проснулась, я решила вплотную заняться ею. Для начала помогла ей сесть на пол.
― Ния, слушай, ты слаба, идти тебе пока никуда нельзя. Давай я промою раны и обработаю их йодом. Одежду дам ― переоденься. Мы с тобой одного роста, ― ободрённая тем, что она меня слушает и не возражает, достала из шкафа рубашку и джинсы, ― держи, думаю, будет в самый раз.
Вместо ответа странная девушка кивнула и стала расстёгивать на себе одежду. Она разделась при мне безо всякого смущения, будто делала это много раз. Зато я смутилась и пошла за аптечкой. Вернувшись, старалась не пялиться на практически обнажённую девчонку, осторожно вытерла кровь с её лица. Я же помнила, на виске была рана, кровь из неё заливала полщеки и даже попала на кружевной воротник. Но сейчас никакой раны там не было. Ни следа, ни капельки…
Стараясь не подавать вида, что удивлена, попыталась протереть рану на животе, но Ния сделала это сама. Как я уже подозревала ― не было даже следа от удара чем-то острым; чистая кожа ― ни шрама, ни даже тоненького пореза. Я прекрасно помнила, сколько там было крови, меня тогда от одного её вида чуть не вывернуло. А её трико, валявшееся рядом на полу, до сих пор было в красных пятнах. Кто же ты такая, Ния?
Видно, в этот раз мне не удалось скрыть своего удивления, потому что Ния бесцеремонно вернула на место мою отвисшую челюсть и усмехнулась. Показала свои белые зубки, и мне померещилось, что их гораздо больше, чем должно быть у обычного человека. Ну и привидится же такое! Я почувствовала, как мгновенно вспотела спина, а Ния, заметив мой страх, снова улыбнулась и, готова поклясться, что это была улыбка хищника, поймавшего добычу.
Мне захотелось оказаться как можно дальше от моей новой знакомой, но я постаралась сделать «спокойное» выражение лица, и передала Ние чистую одежду. Затем встала, хоть ноги мои предательски дрожали, и собралась выйти, но меня остановил её голос.
