Так как подобная перспектива его совершенно не устраивала, Дурла решил придерживаться единственно возможной в его положении стратеги: он решил стать идеальным капитаном гвардии. Он держался к Лондо настолько близко, насколько это было возможно, чтобы не пропустить удобного случая. Заполучив хотя бы кусочек власти, он тотчас за него уцепится и с этого начнется его восхождение.
Он думал, что этот процесс займет несколько лет, и надеялся, что за это время семейное положение Мэриел не изменится.
К удивлению Дурлы, ждать ему не пришлось. Лондо, опровергнув все предписания придворных ученых мужей, назначил его на ключевой пост министра Внутренней Безопасности. Моллари подтвердил свою противоречивость. У Дурлы сложилось твердое убеждение в том, что император на самом деле его на дух не переносил. Моллари каким-то образом подсознательно чувствовал, что Дурла презирает его, жаждет власти и не успокоится до тех пор, пока сам не облачится в белое.
Но, по причинам, которые были за пределами его понимания — можно назвать это глупостью, убийственным стечением обстоятельств, всем, что придет в голову, — Моллари не только доверил Дурле очень ответственный и дающий большую власть пост, но и не стал возражать против размещения на ключевых должностях его союзников.
Дурла не знал, почему Моллари так поступает. У него было на этот счет несколько теорий. Наиболее вероятной он считал одну: видимо, по каким-то причинам Моллари терзало сильное чувство вины за развязанную им войну, и на этом он сломался. Это было единственное, хоть сколько-нибудь разумное объяснение.
В этот вечер, засыпая, Дурла размышлял о странной цепи обстоятельств, что привели его к нынешнему положению. Возможно, из-за того, что все было так свежо в его памяти, в то время, когда его сознание витало в сероватой дымке между сном и явью, перед ним промелькнули лица. Его родители, его брат, солдаты, Моллари, и выше всех Мэриел с ее великолепными зубами и сверкающими глазами…
— Дурла, — шептала она.
Она протянула ему руку, и сон стал еще более странным, ее прикосновение было слишком материальным, так не бывает во сне.
— Дурла, — снова позвала она, одновременно поманив его за собой. Вокруг нее вращались цветные вихри.
Дурла мысленно видел, как он шагнул к ней. Взял за руку.
«Нет», подумал он, «это совершенно не похоже на другие сны». Обычно, образы, которые он видел во снах, подсказывала ему зрительная память. Он видел их, не более того. Но сейчас, взяв ее за руку, он почувствовал, какая она твердая, теплая, живая.
— Пойдем, — сказала она и легонько потянула его за руку, но Дурла, из любопытства, воспротивился. Вместо того чтобы двигаться за ней, он, напротив, привлек ее к себе, обхватил за плечи и страстно поцеловал. Она не сопротивлялась: казалось, ее тело растаяло в его руках. Он почувствовал, как по телу разлилось приятное тепло, а она, вдруг, оказалась уже не в его руках, а в нескольких шагах от него, и оттуда, кокетливо помахивая ему, призывала следовать за собой.
— У нас еще будет достаточно времени для этого, любовь моя, — поддразнивая, сказала она.
Он последовал за ней, и нереальность закружилась вокруг них. Пурпурные и красные облака, казалось, пульсировали, и Дурла понял, что они находятся в гиперпространстве, двигаясь без усилий на световой скорости. Им явно был не нужен космический корабль: они были выше таких мелочей, свободны от них.
— Куда мы направляемся? — спросил он.
— Увидишь, — ответила она.
Гиперпространство вокруг них рассеялось, и далеко внизу, прямо под ногами Дурлы материализовалась планета. Внезапная вспышка света, и вот они с Мэриел уже стоят на поверхности планеты. Небо затянуто оранжевой дымкой, и грязь из-под их ног, превращаясь в клубы пыли, поднималась вверх.
— Где мы? — спросил Дурла, — что это за место?
— Отдаленный мир. Его назвали К0643, - сказала Мэриел. Она стиснула его руку и добавила. — Пойдем.
Он подчинился. И, пока они бродили по планете, он понял, что никогда раньше не испытывал такого счастья, такого блаженства. Он боялся сказать что-либо, опасаясь тем самым разрушить очарование момента и проснуться.
