Я знаю, что лишь немногие из медузиан отправились в Систему, однако их огромный флот уже сформирован и оснащен, и готов нести мигрирующие орды, которым предстоит оккупировать наши покоренные планеты.
В поведении Эрика Ульмара произошла перемена. Вначале голос его представлял тонкий истерический визг. Теперь же можно было расслышать мрачные тона. Лицо его по-прежнему хранило былую красоту под золотистыми волосами, хотя, измученное, морщинистое, грязное, оно стало теперь опустошающе-спокойным. Он говорил о планах медузиан с равнодушием, почти механически, словно судьба Системы его больше не касалась.
— А Аладори? — спросил Джон Стар. — Где она?
— Она заперта в соседней камере, рядом с нами.
— Рядом с нами! — выдохнул Хал Самду, хрипя от радости. — Так близко!
— Но ты говорил, что ее подвергли… — Джон Стар не мог сдержать болезненного вздоха и гнева в голосе, — подвергли пыткам?..
— Медузиане хотят знать ее тайну, — последовал безжизненный невыразительный ответ. — Им нужны чертежи АККА. Поскольку они не могут общаться с нею непосредственно — она не знает кода, — они заставляют меня пробовать вытянуть из нее секрет. Однако она не сказала. Мы использовали различные способы. — Голос его стал тихим. — Запугивание, гипноз, боль. — Но она не сказала…
— Ты… — прохрипел Хал Самду, — ты… зверь… трус…
Он бросился к нему через всю камеру, яростно стиснув громадные кулаки.
Эрик Ульмар метнулся прочь, заорав:
— Не надо! Не подпускайте его ко мне! Я не виноват. Они пытали меня! Я не выдержал! Они пытали меня! Они не дают мне умереть!
— Хал! — серьезно запротестовал Джей Калам. — Это ничего не изменит. Мы должны узнать то, что он сможет нам рассказать.
— Но он… — задыхался гигант, — он пытал Аладори.
— Я знаю, Хал, — вздохнул Джон Стар, удерживая его за руку, хотя и сам разделял его свирепый импульс уничтожить это уже нечеловеческое существо. — То, что он расскажет, может помочь нам спасти ее.
Он повернулся к Эрику Ульмару.
— Ты говоришь, в соседней камере? Здесь есть стража?
— Не давайте ему прикасаться ко мне! — последовало жалкое безжизненное хныканье. — Да, один из медузиан всегда дежурит в большом холле наверху.
— Если мы сможем пройти мимо стражника, отсюда есть выход?
— Ты имеешь в виду выход в город?
— Да, — произнес Джей Калам, и в его тихом спокойном голосе была удивительная уверенность. — Мы намерены бежать. Ты поможешь нам вывести ее из города и смонтировать ее оружие. Затем медузианам придется подчиниться нам, если мы не решим стереть этот город с лица планеты.
— Нет, вам никогда не выбраться из города, — тихо ответило забитое существо. — Вам не выбраться из холла. Он открывается в шахту глубиной в милю. Это просто крутая голая стена за дверью. Даже если вы спуститесь, вам не пройти через город. У медузиан нет улиц. Они летают.
Однако об этом бесполезно даже говорить. Вам ни за что не выбраться из камеры. Даже Аладори вы не сможете выпустить. Скользящие решетки заперты. Вы — безоружные узники, а еще надеетесь выкрасть что-нибудь у медузиан, стерегущих свою самую мощную твердыню.
Голос его утонул в мрачном сожалении.
Беспокойный, словно пойманный в капкан зверь, Джон Стар осмотрел помещение.
Пустая металлическая камера, квадратная с небольшой площадью. В десяти футах над головой было прямоугольное отверстие, через которое их сюда бросили, забранное скользящей решеткой с мелкими ячейками. Из тусклого просторного холла наверху сквозь решетку просачивался зеленый свет. Глаза его, искавшие какое-либо оружие или просто что-нибудь, что могло бы помочь им бежать, не обнаружили в камере ничего, что можно было бы сдвинуть. Это была просто кубическая коробка из неизменного черного сплава.
Хал Самду бегал рысью взад-вперед по твердому голому полу, глаза его, горящие как у загнанного зверя, иногда свирепо смотрели на Эрика Ульмара.
— Вам никогда не выбраться из этой камеры, — настаивал ровный нечеловеческий голос, — потому что вскоре вас убьют. Они вернутся, чтобы заставить меня вновь попытаться получить чертежи от Аладори. Она скажет на этот раз. Они приготовили луч, который жжет, причиняя боль как от контакта с огнем, и при этом убивает очень нескоро. Но как только она расскажет, они обязательно нас прикончат. Они обещали подарить мне смерть, когда она признается.
