— А можно пройти пешком?
— Невозможно. В пустыне нет воды. Это одно из самых изолированных мест на Марсе. Нам не нужны были случайные посетители.
— Но должно же быть кое-что…
— Мы должны поесть, дружище, — настаивал Жиль Хабибула. — Пусть это даже самый смертельный день. Ничто так не ускоряет работу ума, как добрая еда. Хороший ужин, дружище, с бутылочкой старого вина, и ты вызволишь нас отсюда в эту же несчастную ночь.
И, действительно, когда он выпил бокал вина из замечательного погреба старого форта, на него нахлынуло вдохновение.
— У нас есть фонари! — вскричал он. — Мы должны установить их на полную мощность. Ничего, если в этом случае они скоро погаснут. Пошлем сигнал бедствия. На темном фоне пустыни он будет хорошо виден из космоса.
— Попробуем, — согласился. Джек Калам. — Может быть, заметят. Если даже не с крейсера Легиона, то все равно можно будет передать это сообщение по любой рации.
— Ага, дружище, что я тебе говорил! Что тебе говорил бедный старый Жиль Хабибула? Разве капелька вина не обострила твой ум?
Когда зеленое свечение погасло и холодная чистая марсианская ночь опустилась на красный ландшафт, Джон Стар стоял наготове на платформе северной башни, и его карманный фонарь был у него в руке. Несколько витков были убраны, чтобы в тысячу раз увеличить его яркость.
Он светил им в испещренную звездами ночь, снова и снова посылая кодированные сигналы бедствия, Фонарь обжигал ладони, и, когда электроды догорали, перегруженные витки погасли. Однако наготове с другим фонарем стоял Джей Калам, и его фонарь вспыхнул в ту же секунду. Он посылал безмолвный призыв о помощи.
Сейчас ему казалось невероятным, что сегодня утром на этой платформе рядом с ним стояла Аладори. Невероятным, ибо сейчас она затерялась где-то в черном водовороте космоса, возможно, в десяти миллионах миль от него. В сердце сидела боль. Он опять рисовал в воображении, как она стоит — стройная, изящная, ясно очерченная. Глаза серьезные, холодные, серые. Коричнево-золотистые волосы горят на солнце. Его решимость освободить ее была бы не меньшей, если бы она была просто частицей человечества, а не хранительницей бесценного сокровища Системы.
Спустя долгое время после полуночи погас последний фонарь. Затем до лимонно-зеленого рассвета они ждали на платформе, вглядываясь в испятнанный звездами пурпур, с вожделением ожидая, когда голубые сполохи дюз сообщат о появлении спускающегося корабля. Однако они не видели ничего, кроме слабо различимой искорки Фобоса, поднимающейся на западе и быстро переползающей к востоку.
Жиль Хабибула был рядом с ними. Он лежал на спине, мирно похрапывая. Он проснулся с рассветом и спустился на кухню. Неожиданно он закричал, что завтрак готов. Остальные уже были готовы в отчаянии покинуть башню, когда услышали рев дюз приземляющегося корабля.
Длинный серебристый корабль, стрела белого пламени в утреннем солнце, опускающаяся над фортом, выталкивала перед собой голубое пламя дюз.
— Крейсер Легиона! — воскликнул Джон Стар. — Новейший, самый быстрый тип.
Его голубые глаза, прищурившись, смотрели на корабль. Хал Самду прочитал на борту название:
— »Пурпурная»… что-то вроде «Пурпурная Мечта».
— »Пурпурная Мечта»? — эхом отозвался Джей Калам. — Это флагман флота Легиона. Это корабль самого командора.
— Корабль командора? — эхом повторил Джон Стар, сразу упав духом. — Я боюсь, что он не принесет нам ничего хорошего. Командор Адам Ульмар — дядя Эрика, подлинный лидер Пурпурных. Это Адам Ульмар послал Эрика в звездную экспедицию и это Адам Ульмар нашел Аладори в ее убежище и назвал Эрика командиром ее стражи. Боюсь, что от командира Легиона нам нельзя ожидать ничего, кроме неприятностей.
