Офицеры задумались, но согласились. Кроме Валеры, который предложил в этом пункте поставить знак равенства между генералом и адмиралом.
– Но, продолжаю! – вступил Егоркин после некоторой паузы. – Так вот, двинули, значит, мы в сопки, человек семь нас было, кто с женами, кто сам по себе…
– А с чьими? – невинно поинтересовался сверху никак не успокаивающийся майор.
– С женами-то? Со своими, конечно! Ты что, я не знаю, как там у вас, в гарнизонах и военных городках, а у нас в поселке, – жены же все друг друга знают, твоя не успеет и вернуться из дальних странствий, как сдадут тебя ей с потрохами, прямо, как пустую посуду. Можно, конечно, так поступать, нагло гулять с чужой женщиной, по гарнизону, корча независимую рожу. Однако, можно найти и менее надежный способ самоубийства. А что, в ПВО не так? Вот уж не думаю! Ну, ладно, слушайте дальше!
– Я тогда утром на своем корабле-то побывал, пришлось, несмотря на редкий выходной, да еще – ни свет, ни заря, – был у меня оповеститель, стук-стук в дверь, и: “На корабль, тащ мичман, пожалте, командир вызывает. Тревога у нас случилась!”. Как потом рассказали, что-то там ПВО-шники непонятное засекли, да и дозорный эмпэк тоже чем-то встревожился. По экрану РЛС непонятная отметка носилась, а потом пропала. То ли видели что-то, то ли нет – толком не поняли, но тревогу по бригаде сыграли, на всякий случай, чтобы и службу проверить и бдительность повысить. Ничего, обычное тогда было дело, “соседи” к нам периодически подлезали, интересовались, как мы живем и что делаем, а уж чтобы в море с “Ориошей” норговским не “поздороваться” – так это значит, что в лесу что-то сдохло. Подумали и сделали как всегда, лучше перебдеть, чем недобдеть, так решило начальство, и понеслись по кораблям звонки колоколов громкого боя. Ну, да ладно. Подбегаю я к кораблю, а там уже пушки сервомоторами воют, что-то в небе стволами ищут, “лопухи” РЛС вращаются, дизеля густым сиреневым дымом полгавани замаскировали – все как положено! Привели мы свой корабль в готовность номер один, доложили. Провернули оружие и технику, народу своему в глаза посмотрели, (а то ведь он, народ-то, когда без нас заскучает, так что-то интересненькое, с приключениями, сразу придумает. От этого народного интереса потом у начальства икота и сердечные приступы случаются! Особенно на подведении итогов со старшими начальниками…Но это я в сторону уже уехал…).
Потом боевая смена заступила. Посидели мы, кто свободен от вахты оказался, значит, еще с полчаса по каютам, международное положение обсудили, чаи погоняли. Еще через часик отбой дали, и – по домам. Кроме дежурной смены обеспечения, распустили всех допраздновать редкий выходной. Ну, мы всей своей честной кампанией и двинулись в сопки, как запланировано и было, причем, скорей-скорей, пока командование не передумало! Мало ли еще чего взбредет командиром на трезвую голову!
Так вот, значит… Шашлыки тогда мы сделали хорошие – мяса было ведра два, хорошо замаринованного, да еще по новому особому армянскому рецепту, который наш штурман-бакинец от своих предков унаследовал. А к ним были огурчики, помидорчики там, всякие, зелень, целый пакет, кто-то из отпуска привез, водки и вина – тоже всего хватало. Наш механик в соседний город, столицу местных горняков и металлургов, за ней, за водкой-то, специально, с оказией, в пятницу ездил. Потому, как в нашем гарнизонном магазине, на который бронзовый Ильич нам рукой с постамента на главной площади Загрядья, день и ночь показывал, в те времена были только вино, коньяк и ром. А этот ром был, к слову сказать, еще такой, которым негры из-за своей завоеванной независимости напрочь отказались травиться. Так он и назывался – “Ром для негров”. Вот тянуло военторг на экзотику – и ром, и настоящий португальский портвейн, и венгерский токай, и ирландский джин – а водки нет! Водку же почему-то в те времена наш “ванькинторг” не закупал для гарнизонов, наверное, рассчитывал, что ворованное корабельное (или авиационное) шило мы больше уважаем. Или нравственность нашу берег, резонно полагая, что коньяка и джина много не выпьешь. А на трезвую голову совершать аморальные поступки у нас как-то совсем не принято… Списать свою дурь на плохую водку со слабой закуской – это нормально, тебе даже посочувствуют. Кое-кто. А вот “подвиг” по своей собственной дури не простят! Говорят, сам Александр III точно так поступал – пьянство прощал, но и только…
