— Я знаю, о чем ты хочешь спросить, — произнесла она, и Сорен растерянно захлопал глазами. — Хочешь знать, не подстроил ли Металлический Клюв какую-нибудь пакость вашему Эзилрибу?
— Да… А как вы догадались?
— Какая разница! — отмахнулась сова. — Как бы тебе объяснить? Видишь ли, Эзилриб не простая сова. У него есть прошлое. Он сам — живая легенда. И у него есть враги.
— Враги?!
Сорен просто ушам своим не верил! Всему острову было известно, что Эзилриб никогда не принимал участия в битвах. Возможно, он был немного груобват, и все же Сорен представить себе не мог более миролюбивой птицы. Какие у него могут быть враги? Да ведь у него даже боевых когтей нет! Сорен сам слышал, как Эзилриб говорил, что презирает их. Ему возразили, что без когтей совиный мир обречен на вымирание. «Дайте совам книги, дайте им пироги с ягодами молочника, научите их готовить, объясните им славный путь Га'Хуула, и тогда самая задиристая сова встанет на вашу сторону!» — ответил наставник. Эзилриб и вражда? Нет, это невозможно!
— Еще один вопрос, последний! — робко попросил Сорен.
— Ну?
— Почему эту сову называют Металлический Клюв?
— Он потерял половину лица в битве. Какой-то кузнец-одиночка выковал ему маску и новый клюв. Металлический.
Сорен почувствовал, что его сейчас вырвет.
— Нет, меня просто убила новость о том, что Октавия не родилась слепой! — говорила Гильфи.
— А меня потрясли слова совы о врагах, — признался Копуша. — Я ушам своим не поверил, когда она сказала, что у Эзилриба есть враги, и что связь между его исчезновением и Металлическим Клювом надо искать в прошлом нашего капитана.
— Да-да, — кивнул Сорен. — Это и меня больше всего поразило. Они вернулись на Великое Древо. Похоже, никто не заметил их отсутствия. Друзья незаметно проскользнули в свое дупло и теперь пересказывали Эглантине все, что узнали от кузнеца-одиночки из Серебристой Мглы. Но можно ли назвать уто знанием? Все было слишком загадочно. Им не удалось ни на шаг приблизиться к Металлическому Клюву. И у них не появилось возможности защититься от предостережения скрумов.
— Расскажи мне еще раз о кузнице, — в четвертый раз попросила Эглантина. Почему-то ее страшно взволновало описание жилиша черной полярной совы.
Сорен вздохнул и начал описывать сложенные из камней стены, которые сестра мадам Плонк назвала руинами огражденного сада.
— А больше она ничего не сказала?
Сумрак шумно вздохнул, давая понять, что ему наскучила эта бесконечная болтовня, но Сорен, чувствовавший себя виноватым перед сестрой за то, что оставил ее в слезах, терпеливо уточнил:
— Что именно?
— Она не говорила, чем это могло быть еще, кроме огороженного сада?
— Точно, вспомнил! Она сказала, что этот огороженный сад мог быть частью какого-то старинного замка.
— Замка?! — мигнула Эглантина.
— Как бы тебе объяснить… Это такие огромные постройки, возведенные Другими.
— Да-да, я знаю, — дрожащим голоском ответила Эглантина. Сорен внимательно посмотрел на сестру. Что ее так взволновало?
— В чем дело, Эглантина?
— Я пока сама не знаю. Просто, когда ты описываешь те каменные стены, это напоминает мне что-то, а вот что…
И тут Сорен вспомнил, что когда Эглантина пребывала в забытьи, не узнавая даже его, ее пробудил от беспамятства самый обыкновенный кусок слюды. Камешек принадлежал сороке Мэгз, бродячей торговке, время от времени прилетавшей на остров со своими диковинками, собранными в далеких путешествиях. Когда кусок слюды поднесли к лунному свету и тонкая, почти прозрачная пластинка вспыхнула и засияла в темноте, Эглантина вдруг затряслась и закричала: «Это Место! Это Место!»
Впрочем, никто так и не узнал, о каком месте она говорила. Сорен не очень-то этим интересовался. Главное, сестра узнала его самого и начала быстро приходить в себя. Но теперь он крепко задумался. Почему описание каменных стен пробуждает у Эглантины какие-то воспоминания? Что за новая головоломка? В конце концов, он послал Гильфи за чашкой чая, решив, что теплое питье успокоит сестру и поможет ей уснуть. Он просто не мог видеть ее такой подавленной.
Но когда Гильфи вернулась в дупло с чашечкой горячего чая в когтях, Сорен понял, что такое по-настоящему подавленный вид.
