В праздник Суккот я опять наткнулся на него — в хижине Боршер ребе, где во все горло распевали хасиды.
— Выйдем, — сказал нищий. — Я подарю тебе свои сны.
Мы уселись под тополем. «Снилось мне, что я иду по дороге. Я увидел издали, как горит Храм. Я бросился бежать к нему, но земля под ногами отбрасывала меня обратно. Храм горел, а я ничего не сделал для его спасения». — «Мне не нравится этот сон», — сказал я, вздрогнув. «Мне тоже. Попробуем переменить его, хочешь? Я видел, что иду по дороге. Издали я увидел Храм во всем его великолепии. Я взмыл в воздух и полетел к нему. И за это я лишился ног. Теперь мне остается только летать и видеть сны». — «И этот сон мне не нравится тоже», — сказал я. «Как хочешь… Мне снилось, что я иду по дороге и вижу, как горит Храм. Я знаю — чтобы спасти его, я должен петь. Но тут я чувствую, что у меня нет языка. И тщетно я ищу его в пыли на дороге и в облаках в небе: его нет нигде. Я выкапываю мертвых, трясу живых, заглядываю в рот каждому: нет, моего языка нет нигде. Я и теперь его ищу, и буду искать, пока дышу. Иногда я вижу его во рту у кого-нибудь, и тогда я кричу ему: „Не трудитесь, нечего пользоваться моим языком для того, чтобы воспевать силу человека и его право на утешение. Храм горит, и счастье умерло. А если бы и не умерло, то я, сирота, убил бы его собственными руками“».
Я заткнул уши и хотел бежать прочь, но нищий насильно меня удержал. Кривляясь, он продолжал громче и громче: «Раз тебе не нравятся мои сны, я расскажу тебе мою жизнь. Однажды утром мне приснилось, что я сплю, и мне приснилось, будто я проснулся. Ты спросишь: „И это все?“ Да, малыш, все. Но и этого слишком много».
Я вырвался и пустился бежать. Голос его преследовал меня: «3най, малыш, что в тот день, когда тебе расскажут твою жизнь…»
Когда мне случилось заболеть, я отказался спать.
Я боялся закрыть глаза, боялся увидеть себя в другом сне другого нищего. Бабушка побежала к раввину и принесла мне его благословение. Мать вызвала врача; тот поговорил о переутомлении и малокровии, сделал мне укол и выписал рецепт. «Отдохни, успокойся. Тебе станет лучше. Завтра же. Сам увидишь. Ты будешь другим человеком. Закрой глаза и спи». Меня трясла лихорадка, я был на пределе страха, я протестовал: «Не хочу спать, не хочу видеть сны, не хочу никакого завтра». Я уже спал, а мои стоны все еще будоражили весь дом.
— Ты дрожишь, — сказал Катриэль. — И я тоже. Для меня все это — возвращение.
И, не вспоминая о своем недавнем приступе, он начал рассказывать одно давнее воспоминание. Он участвовал в битве за Иерусалим двадцать лет назад. Его рота защищала Старый город. Дела шли все хуже и хуже. Не хватало людей, не хватало вооружения, не было возможности подвезти людей и боеприпасы: они были отрезаны от еврейской части города. Дрались за каждую развалину, за каждый кирпич. Это было безнадежно. Однажды вечером среди измученных солдат появился неизвестно откуда странный человек и предложил свою помощь. Офицер не смог удержаться от смеха: «Прикажешь считать тебя подкреплением?» Изодранный костюм, кожа да кости и важный вид — ну, кем он мог быть, как не каббалистом, одним из тех безумцев, которые во все века населяли Старый город. Слова офицера его задели. «Напрасно вы отказываетесь от моей помощи». — «Но как ты можешь помочь нам, дед?» — «Могу просто к вам присоединиться». — «И все?» — «Этого достаточно». — «Ладно, — сказал офицер, — это все-таки лучше, чем ничего». Человек поблагодарил. После этого он появлялся каждый вечер и оставался с нами до утра. Странное дело, бойцы к нему привязались. Чтобы не потерять его, люди готовы были продолжать безнадежное сражение. Нисколько не опасаясь противника, он появлялся снова и снова и приносил то кусок черствого хлеба, то кувшин воды.
Никто так и не смог выяснить, где он их брал и куда потом уходил. Как его звали? Сколько ему было лет? Все вопросы он отклонял: «Не люблю любопытства». Я думаю, что это благодаря ему защитники города не впали в апатию и отчаянье. Он поднимал их дух, будоражил их воображение. Каждый видел его по-своему: пророком Ильей, который поддерживает несчастных, могучим царем Давидом, поэтом Иехудой ха-Леви, убитым у подножия Стены.
