Когда наступает, как кажется масонству, подходящий момент, видные члены резко враждующих друг с другом партий и организаций, вдруг сразу проникаются желанием к «объединению». В один прекрасный день, где-то, вдруг проводится коалиционное совещание вчерашних врагов (в большинстве масонов, действующих по предписанию масонского центра). Начало положено, начинается пропаганда «объединившихся» внутри своих организаций. Проходит несколько времени и на свет Божий появляется какая-нибудь Лига или «Прогрессивный Блок». Партии преследуют цели, которые являются только частью всеобъемлющих планов масонства. Не надо забывать, что большинство политических партий исповедуют идеологические программы составленные на основе политических и социальных идей разработанных или принятых под покровительство масонством.
Партии, даже международные, преследуют менее широкие цели, чем те, которые преследует масонство. Любая организация, (кроме той, которая организовала и руководит масонством), по отношению к масонству является только частью мирового заговора против христианства. Кроме того за масонством превосходство в смысле давности существования, богатейшего опыта, превосходства проверенной веками стратегии и тактики по линии разрушительной и революционной деятельности, а также в материальных средствах и международных связях.
Упоминание Бонч-Бруевича, что среди масонов были также и народные социалисты, к числу которых принадлежал и сам С. Мельгунов, выводит Мельгунова из себя и он раздраженно пишет: «Слишком много «доподлинного» известно Бончу. Многое он преувеличивает, соединяя в одно разные эпохи. Из народных социалистов (тогдашнего времени, до слияния в 1917 г. с «трудовиками») никто не принадлежал к масонскому «ордену». Эта раздраженная отповедь едва ли может служить доказательством, что никто народных социалистов не был масоном.
Откуда у С. Мельгунова такая уверенность?
Если послушать эсеров, кадет, меньшевиков, анархистов, октябристов и большевиков, то никто из их сотоварищей не принадлежал тоже к масонам. Эсеры считают, что среди них не было масонов, а были среди кадет. Бонч-Бруевич утверждает, что масоны были во всех партиях, но молчит о том, были ли они среди главарей большевизма. Все эти умалчивания и недоговоренности не многого стоят.
Каждый выдает своих бывших политических соперников, что и создает полную картину зараженности русского революционного и либерально-оппозиционного общества, бациллами масонства.
«Но, действительно, — пишет С. Мельгунов, про признания Бонча, — через масонов шла организация общественного мнения и создавалась некоторая политическая солидарность. Говорить, однако, о каких-то 30 тысячах масонов не приходится. Это были маленькие кружки» (стр. 183–185).
Конечно, 30 тысяч масонов не было, было значительно меньше.
Но такого количества масонов никогда и не требуется для совершения дворцового или военного переворота или революции. Для организации надпартийного центра достаточно несколько сот человек, и даже несколько десятков человек, играющих видную роль в партийных или общественных организациях. Эсеров в нем будет представлять Керенский, кадет кн. Львов, октябристов Гучков, монархистов г. Шульгин, в Государственной Думе Родзянко, в Ставке ген. Лукомский и Алексеев, так зернышко по зернышку, глядь и надпартийный центр заговора и готов. То что П. Милюков и Алексеев не являются масонами, а только представителями «прогрессивной общественности», никакой роли не играет. Масоны давно наловчились использовать в своих целях самые разнообразные элементы.
«Другой отличительной чертой этой политической организации, — пишет Г. Аронсон, — является пестрота, разномастность деятелей, которых она объединяла — людей принадлежавших к разным, подчас враждующим между собой партиям и группам, но стремящихся несомненно создать активный политический центр, не межпартийного, а надпартийного характера.
Таковы русские масоны, члены последней по времени — до октябрьского переворота — масонской организации, сведения о которой могут быть собраны не без труда из разных рассеянных то тут то там фактов или намеков. Достаточно привести десяток имен известных русских политиков и общественных деятелей, принадлежавших к масонской элите, — чтобы подчеркнуть, что в данном случае мы имеем дело не только с существенным фактором русской политики указанного времени, но и с редким феноменом, мимо которого, однако, прошли почти все историки эпохи, и о котором ничего не знает, кроме вызывающих скепсис слухов, рядовой читатель.
