Бони. Боже… я совсем потерял голову… (Целует.)
Звонок телефона.
Рита (в трубку). Здравствуй! Как всегда. Очень. Очень. А ты? Хорошо. Через сколько? Конечно. Сейчас поставлю кофе. (Кладёт трубку.) Это Гаргантун! Он едет сюда! Извините, Джек, мне очень жаль.
Бони. Будьте осторожны, Рита. Помните о конспирации! Ничего лишнего! До свидания! (Быстро уходит.)
Рита задумчиво берёт гитару, поёт романс.
Затемнение.
Кабинет Генерала. Гумп за машинкой. Стук рации.
Генерал (диктует). По данным космической разведки, происходит концентрация подводных лодок противника в районе Гренландии в целях нанесения ядерного удара через полярную зону. Как представляется, эти действия связаны с углублением кризиса в Миндалии и ужесточением борьбы за эту сферу влияния. Эмбарго на бурбон-виски сопровождается ростом продажи русской водки и активизацией подрывной работы вражеской агентуры… (Вздыхает.) Вам не хочется в лес, Гумп?
Гумп. У меня сегодня встреча с Борисом Савинковым, сэр.
Генерал. Скажите ему, что мы не намерены зря платить деньги. Деникин наступает с юга, Юденич с севера, Колчак с востока, а он всё медлит с восстанием против большевиков. Главное — это арестовать Ленина!
Гумп. Он готовит мятеж в Ярославле.
Генерал. Этого мало. Нам следует укрепиться на Кавказе. Я вчера говорил с Лианозовым, он предлагает совместную эксплуатацию бакинских нефтяных скважин… (Вздыхает.) Устал… Сейчас бы надеть резиновые сапоги и по грибы! Куда-нибудь в Альпы. Набрать рыжиков, белых, лисичек… Работаем, а жизнь пролетает мимо нас. Оценят ли наши жертвы потомки?
Входит Бони.
(Обнимая.) А мы уже начали волноваться, посылать шифровки. Поздравляю, Джек! Прекрасная вербовка!
Бони. Она просит много денег, сэр.
Генерал. Хороший агент всегда дорого стоит. Знаете, сколько мы платили Герцену, Бердяеву, Солженицыну? А почему вы не стали вербовать Ветилиго?
Бони. Зачем он нам нужен?
Генерал. Хотя бы для вала. Для любого агента найдётся применение.
Бони. Боюсь, что он слишком простоват и прямолинеен. Даже груб.
Генерал. Груб, но зато честен. Мне понравилось, что он сразу взял быка за рога и начал рекламировать пижамы. Вот это хватка!
Бони. Между прочим… Кукс не исключает, что это сам Кошкин.
Генерал. Кошкин? (Смеётся.) Кукс стареет и становится мнительным. Я знаю русских, они мастера по подставкам, но подкинуть нам парня, который не скрывает, что он русский… нет, мы имеем дело с умным противником! Ваш Ветилиго, конечно, не подарок, но я ему верю! Скажу вам больше: это кристальной души человек! Какой это Кошкин?! Я скорее поверю, что Кукс — это Кошкин! (Внимательно смотрит на Бони.) Как вы думаете?
Бони. Это невозможно!
Генерал. Я, конечно, шучу, но в разведке всё возможно. Меня беспокоит, что многие годы мы не можем установить Кошкина. Невольно думаешь, что Кошкин — это моль, которая завелась в нашем собственном гардеробе. Ведь многие наши планы становятся известны противнику… Ну, как там Гаргантун?
Бони. Не снимает запрет с бурбона.
Генерал. Об этом известно из газет.
Бони. А вы сами говорили, что мы не должны верить прессе.
Генерал. Так и не так. С одной стороны, пресса действительно много врёт, а с другой — сообщает много полезного…
Звонок телефона.
Да, милая… Опять занят. Что же делать, если каждый день операции? А в шесть опять семинар. Оставь мне на кухне что-нибудь… пару бутербродов, кефир. Целую. (Кладёт трубку.) Как вы думаете, русские не вмешаются, если мы расширим военные действия во Вьетнаме?
Бони. Они завязли в своей продовольственной проблеме.
Генерал. Это не мешает им противодействовать нашим интересам в других регионах… Сами видите, что происходит в Миндалии! Мне кажется, вам пора лично познакомиться с Гаргантуном… точнее, с Тёщей.
Бони. С помощью Вампа?
Генерал. Зачем светить Вампа? Работать нужно изящнее… Вспоминаю молодость., только окончилась война… ах, молодость, молодость, золотая сорвиголова! Нужен был контакт с секретаршей министра одной державы, подозрительная была пташка, как все они. Так вот: узнал я, когда она выходит после работы, рядом с Кузнецким, прохожу мимо и роняю зонт. Поднял и пошёл дальше, она, конечно, меня заметила. На следующий день снова роняю и эдак смущённо ей улыбаюсь. Она — тоже. На третий — здороваюсь.
