Обзор основных эпизодов, серьезных и комических, составляющих сценарий "Доктора Фауста", не может, конечно, в кратком изложении учесть все индивидуальные различия отдельных театральных текстов, записанных или оставшихся незаписанными. Текучесть этих текстов, обусловленная элементом творческой импровизации, вызвала огромное разнообразие вариантов, столь характерное для всякой устной народной традиции. Сравнение их между собой и с драмой Марло обнаруживает рядом с традицией далеко идущее новотворчество, позволяющее рассматривать "Доктора Фауста" как немецкую народную драму, творчески переработанную в процессе ее театрального исполнения и существенным образом отличающуюся от своего первоисточника. В отличие от эффектных декоративных спектаклей, ориентировавшихся на придворную театральную моду, с тенденцией к идейному опустошению драматического содержания, к балету и пантомиме, кукольные комедии, как народный, массовый вариант старинного немецкого театра, сохранили в своих лучших образцах подлинную драматичность пьесы шекспировского стиля, объединяющей высокий трагический пафос с веселой комической игрой, в идеологическом переосмыслении и обобщенной сценической технике немецкого народного кукольного представления.
8
К середине XVIII века старинная немецкая драма о Фаусте, несмотря, на свою популярность у массового зрителя на подмостках театра бродячих комедиантов, в сущности, стоит уже за гранью литературы в собственном смысле; в своей народной форме кукольной комедии она снова возвратилась в фольклор. Как видно из высказываний Готшеда (Тексты, III, 15), ранние представители немецкого буржуазного Просвещения в своей борьбе за классическую поэзию по французским образцам высокомерно отвергают эту литературу для "простонародья" вместе с другими пережитками национальной старины, средневекового "невежества и суеверия" и художественного "варварства", воплощением которого на немецкой театральной сцене недавнего времени считались так называемые "главные государственные действия" (Hauptund Staatsaktionen).
Но со второй половины XVIII века вместе с экономическим подъемом я ростом общественного самосознания немецкого бюргерства созданная им литература выходит на путь самостоятельного развития, достигая в свой классический период подлинной национальной самобытности на широкой народной основе. Существенным для общих тенденций этого развития, обозначенных именами Лессинга, Гердера, молодого Гете, становится творческое использование, с одной стороны, живой народной поэзии, современного национального фольклора, с другой стороны, национальной старины. традиций немецкой бюргерской литературы XVI-начала XVII века, временно отодвинутых господством "классических", иноземных, главным образом французских, вкусов, чуждых немецкому бюргерству и по своей социальной природе. Легенда о Фаусте, прочно связанная по своему происхождению с XVI веком и творчески переоформленная в XVII веке в духе народного театрального искусства, входит в классическую немецкую литературу XVIII века под знаком обеих указанных тенденций как наиболее яркое воплощение ее национального своеобразия.
К народной драме о Фаусте первым обратился Лессинг, выступая в своей борьбе за национальные пути развития немецкой драмы против пропагандируемой Готшедом доктрины французского придворного классицизма. Свои взгляды по этому вопросу Лессинг впервые изложил в 1759 году в "Письмах о новейшей литературе" ("Briefe die neueste Literatur betreffend") - в известном 17-м "литературном письме" (Тексты, V, стр. 245 и сл.). В соответствии с господствующей классической доктриной Лессинг исходит из общих положений теории Аристотеля: цель трагедии - возбуждать страх и сострадание. Однако, придавая этому определению трагическое универсальное значение, Лессинг в то же время ставит вопрос о многообразии путей, которыми может быть осуществлена эта цель. Французы, по мнению Лессинга, подражают грекам в чисто внешних, технических правилах построения пьесы и потому не могут быть соперниками древних. Шекспир - более великий трагик, чем французские классики, потому что, не зная древних, он своими путями приближается к ним в самом существенном, в создании трагических характеров. Лессинг вместе с тем учитывает национальное своеобразие этих путей. Он подчеркивает созвучность драмы Шекспира, в противоположность французскому классическому театру, особенностям немецкого национального характера и вкуса: "...в своих трагедиях мы хотели бы видеть и мыслить больше, чем позволяет нам робкая французская трагедия... великое, ужасное, меланхолическое действует на нас сильнее, чем изящное, нежное, ласковое... чрезмерная простота утомляет нас больше, чем чрезмерная сложность и запутанность и т. п. Готшед должен был бы идти по этим следам, которые привели бы его прямым путем к английскому театру".
