Легенда Лукоморья - страница 147

– Яблоня богатства, – подойдя сзади, сказал Леший. – Тот, кто съест ее яблоко, навсегда забудет о нищете, будь он хоть последний бедняк.

Не удержавшись от соблазна, я дотронулась до золотой ветки и погладила мягкий листок – яблоня была живой, не железной.

– Берешь?

Рука сама потянулась к яблоку, но я покачала головой.

– Сначала покажи мне все.

Сейчас надо думать о том, как вытащить Ива из царской темницы. Золото – лишь один из способов. Золото способно раскрыть любые двери и закрыть глаза даже самым чутким стражам. Но не стоит спешить с выбором – сперва ознакомимся с полным ассортиментом.

– Что ж, идем. – Леший подвел меня к яблоне, возвышавшейся над остальными. Приглядевшись, я поняла, что дерево не было высоким, а росло на небольшом бугорке, который и приподнимал его над другими яблонями. Листва его в лунном свете казалась бронзовой, а разбросанные по ветвям яблоки мерцали, как медали. – Яблоня славы, – объявил Леший. – Дарует почет, уважение и известность на все Лукоморье.

– Только на Лукоморье? Даешь всемирную славу!

– Это уж как ты сама ей распорядишься. Если с умом и труда достаточно приложишь – можно и мировую завоевать.

Внезапно одно яблоко сорвалось с ветки, и бронзовый шарик покатился по траве. Тут же трава сбоку зашевелилась, зашуршала, яблочко подпрыгнуло вверх, наколотое на иголки, и стало неторопливо удаляться от нас. Ежик!

Я с удивлением повернулась к Лешему, который не обратил на маленького воришку никакого внимания.

– Ты дашь простому ежу утащить яблоко славы? – поразилась я.

– А ты думаешь, отведав его, он заразится тщеславием и станет кататься по Лукоморью, купаясь в обожании публики? – усмехнулся Леший.

– Нет, но… – Я смутилась. – Нельзя же отдавать волшебные яблоки простому ежу.

– Это всего лишь яблоки. – Леший пожал плечами. – Будет жаль, если они пропадут зазря. Пусть хоть ежи порадуются. Они одни могут проникнуть в заповедную рощу. Другим зверям и птицам вход сюда закрыт.

– А что, если яблоко, которое вынес отсюда еж, попадет в руки человека?

– Значит, ему сказочно повезло! – И Леший так зажигательно расхохотался, что я рассмеялась тоже.

– Ну так что, – отсмеявшись, спросил он. – Берешь яблочко?

– Заманчиво, но давай дальше. – Я с трудом оторвалась от созерцания бронзовых листьев и подошла к следующей по кругу яблоне. – Это что за фрукт?

Дерево крепко стояло на земле, его пышная листва кудрявилась зелеными локонами, а яблоки были крупными и желтыми.

– Это яблоня здоровья, – просветил Леший. – Тому, кто отведает ее яблочка, никакие недуги не страшны.

– Полезная штука! – оценила я, рассудив, что у этой яблони есть все шансы подарить мне яблочко. – А эта?

Я повернулась к совсем тоненькому деревцу, самому молодому в роще, с нежной листвой, светлой корой и десятком небольших, но спелых желто-красных яблок, наверняка сладких как мед.

– Я знаю, я знаю! – подпрыгнул Варфоломей. – Это и есть молодильная яблоня!

– А тебе почем знать? – Леший с напускной строгостью взглянул на кота. – Что-то я не припомню, чтобы ты был здесь раньше.

– Чего ж тут не знать? – возразил в свое оправдание тот. – Самая молодая яблоня из всех и есть молодильная.

– Ладно, убедил, – улыбнулся Леший.

Я обошла вокруг яблоньки, с любопытством разглядывая листья и веточки легендарного сказочного дерева. Про яблоки здоровья и славы я, допустим, только сегодня узнала, а молодильные яблоки во многих сказках предметом раздора становились. И вот они в шаге от меня, стоит только протянуть руку – и я навсегда останусь двадцатилетней, а пластические хирурги никогда не дождутся меня в качестве клиентки. Ох как заманчиво! Но разве это поможет мне спасти Ива?

Отвернувшись, я отошла к другой яблоне.

– Что ж, – подошел ко мне Леший, – я удивлен, что ты отказалась от молодильных яблок, но, не скрою, этот выбор разумней.

– Я пока ничего не выбрала, – возразила я, разглядывая невысокое, сгорбившееся дерево, ветви которого касались земли. Листва его была изрядно поредевшей и отливала серебром, а яблоки выглядели переспевшими, как будто долгие месяцы бывали на солнце. Из всех деревьев в роще оно казалось самым старым.