— Кто-то идет? — прошептала я.
— Два охранника прошли за угол, поэтому в целях безопасности, нужно подождать еще тридцать секунд.
— Как только мы выберемся отсюда, мы разбежимся, тебе не придется больше меня ждать.
Он снова повернулся и посмотрел на меня:
— О чем ты говоришь?
— Я пойду искать Кеннета. Единственный выход для нас из этой ситуации — заставить его признаться. Иначе весь остаток жизни нам придется провести в бегах.
Я не была уверена, что избиение охранников и избавление от наручников помогут мне доказать кому-нибудь свою невиновность, но как только я найду Кеннета и останусь с ним наедине, я сделаю все, что придется, чтобы заставить его сказать правду.
А если я не смогу заставить его признаться, то заставлю рассказать, что помогло бы мне собрать побольше доказательств, чтобы убедить Эверта, в связи с Константином Блэком и Виктором Далигом. Король может принять сторону своей жены во многих ситуациях, но он никогда не примет помощь своему заклятому врагу.
— Я пойду с тобой, — сказал Каспер.
Я покачала головой:
— Нет, ты должен забрать Тильду и убраться отсюда, как можно скорее.
— Ты думаешь, я потяну Тильду и малыша за собой, чтобы жить в изгнании? — спросил он. — Мне нужно очистить свое имя, также как и тебе твое, поэтому я иду с тобой. Мы начали это вместе и закончим тоже вместе.
Я смягчилась:
— Хорошо.
Каспер наклонился вперед, высунув голову в коридор, и, должно быть, там было чисто, потому что он рванул вперед, а я побежала за ним.
Мы сидели в ожидании за дверью в ванной. Я оставила ее слегка приоткрытой и могла выглядывать в узкую щель. Когда заскрипела дверь спальни, открываясь, затаила дыхание и наклонилась вперед, пытаясь рассмотреть фигуру вошедшего.
В конце 1800-х годов Канин получили приток капитала благодаря нескольким подменышам и промышленной революции. Это позволило королеве Виктории реализовать крупный проект модернизации западного крыла дворца, включая установку лифтов для подачи еды в комнатах.
Гостями во дворце всегда были сановники, и королева не хотела, чтобы им приходилось спускаться вниз в холодные залы возле кухни или ждать слуг, которые неизбежно приносили холодную еду. (Даже в девятнадцатом веке было сложно отапливать большой каменный дворец.)
Нам с Каспером просто нужно было спуститься вниз через западное крыло, которое отделялось от темницы восточным крылом. Для этого пришлось тихо и долго пробираться, прижимаясь к стенам и прячась в шкафы с метлами и туалеты, пока охранники не пройдут мимо.
И это все нужно было делать быстро. В данный момент вряд ли кто-то знал о нашем аресте, не говоря уже о том, что мы сбежали. Поэтому наши перемещения украдкой были больше предосторожностью. Но мы были не в том положении, чтобы рисковать.
Как только мы добрались до западного крыла, я предоставила Касперу выбирать подходящий кухонный лифт, потому что он лучше знал дворец. Как Хёдраген, он знал все входы и выходы из дворца, чтобы иметь возможность лучше защищать его.
Учитывая теплые отношения между Кеннетом и нашим королем и королевой, мы оба предположили, что он, скорее всего, остановится в самой красивой комнате, которая у нас была. Это, к счастью, облегчило поиски кухонного лифта, потому что лучшая комната для гостей находилась на южной стороне дворца в большой башне.
После того, как мы проникли в спальню, я осмотрелась, чтобы понять, была ли это комната Кеннета. Благодаря стараниям слуг, которые заправили кровати и убрались, было сложно сказать, использовалась ли эта комната вообще.
Тяжелые портьеры собрали у округлых стен, оставляя на окнах только тонкие тюлевые занавески, чтобы впустить свет, но я не знала, значило ли это что-то. Хотя это был пышный номер люкс, я рассеянно заметила, что французские окна нуждались в ремонте — краска облупилась, а дерево деформировалось.
Подтверждение того, что мы нашли нужную комнату, обнаружилось в массивном платяном шкафу напротив кровати с балдахином. Когда я открыла его, то увидела меховую парку и отделанные серебром костюмы, в том числе слишком знакомый — из акульей кожи.
