– Нормально все, старшина, – хмуро буркнул морпех. – Это война, а на войне всякое случается, сам знаешь. Если бы не задержались, я б вас не перехватил. И сколько б вы до наших топали, с раненым-то бедром? Рана, кстати, не опасная?
– Да не, – слегка оживился Левчук. – Сказал же, рикошетом зацепило, царапина просто.
– Добро. Старшина, ты вот что, горшок трофейный на голову надень, я его куда-то назад кинул, да становись к пулемету, мало ли. Насколько понял, знакомая машинка, пользоваться умеешь?
– Знакомая, мы такие еще в сорок втором трофеили. – Перегнувшись через спинку сиденья, Левчук повозился, разыскивая выброшенный морпехом шлем. – Сколько нам еще ехать?
– Минут с двадцать точно, – не отрываясь от дороги, сообщил Алексеев. – Так что бди. Кстати, где-то на сиденье планшетка офицерская валяется, можешь заодно карту глянуть. Маршрут-то я представляю, но вдруг какие боковые дороги есть, нам сейчас с фрицами встречаться совсем не с руки.
– А кто этот, гауптман который? – раскрыв протянутую слушавшим разговор пулеметчиком полевую сумку, старшина углубился в изучение карты.
– Командир батареи, насколько понимаю. Случайно в плен взял, вообще-то я только этот броневик захватить собирался. Комбат разберется, глядишь, чего ценного знает. Карта опять же наверняка свежая, утренняя.
– Рисковые вы ребята, разведчики! – с искренним уважением сообщил Левчук. – Наверное, потому вам и везет.
– Угу, особенно мне, – буркнул Алексеев. – Едва не утонул, контузило, бойцов своих потерял, Кузьмин едва во вражеские шпионы не записал. Офигенное такое везение!
Упомянув про «своих бойцов», Степан имел в виду отнюдь не гипотетических осназовцев, а экипаж утонувшего командирского бронетранспортера. Хотелось надеяться, что ребята все же остались там, в недосягаемо далеком, но зато относительно безопасном будущем. Скорее всего, так оно и было: не связать собственный перенос в прошлое со старым спасательным кругом было сложно. Старшина ведь упоминал про попавшую в него немецкую пулю? Вероятно, ту самую, что и вытащил мехвод Никифоров во время покраски найденного на ржавом сейнере спассредства. Ну, в смысле, еще вытащит, лет эдак через семьдесят…
Старший лейтенант зло одернул себя – мысленно, разумеется: тоже мне, нашел время подобными вопросами задаваться, блин! Нет, оно понятно, конечно, что до того как-то и некогда было, но ведь не сейчас же?! Тут бы до Озерейки без проблем доехать!
Покосился на старшину – тот, к счастью, ничего не заметил, нахмурив лоб, продолжая изучать трофейную карту:
– Гляди, командир, мы ведь вот тут примерно? Получается, впереди, примерно в километре отсюда, развилка, от которой дорога в аккурат в германский тыл сворачивает. Как считаешь, могли они там какой-нибудь пост выставить?
– Вполне, – согласился морпех, мельком сверившись с картой. – Только мы скорее тут, так что до развилки куда меньше, через пару минут будем. Короче, давай к пулемету. Если там немцы, я сначала приторможу, чтоб они расслабились, а ты ситуацию оценил, а затем вперед рвану. Ну а ты уж постарайся не мазать. И патроны не экономь, мы или прорвемся, или… ну ты понял. Кстати, у меня еще две гранаты остались, вон в той сумке возьми.
– Да уж постараюсь, – закаменел лицом Левчук. – Коля, передай-ка еще пару пулеметных магазинов, а сам за пленными следи. На пол их усади, чтобы шальной пулей не задело. И не высовывайся, ежели что, мы с товарищем лейтенантом сами справимся!
Подтянув к себе брезентуху безвестного немецкого сапера, старшина покопался внутри, вытащив четыре Ф-1, две из которых были без запалов. Недоуменно взглянул на старлея:
– Командир, а чем же ты снаряды взорвал, ежели все гранаты на месте? Ты это чего, двумя запалами цельный склад на воздух поднял?! Как такое возможно?
– Потом все объясню, сказал же! Все, Семен Ильич, отставить разговоры! Приготовься. Подъезжаем, как я понимаю. Вон за теми кустами, видимо, развилка и находится. Да, и вот еще что: видимость отсюда никакая, так что, если первым что подозрительное заметишь, сообщай! И вот еще что, ты усы свои ладонью пока прикрой, неуставные больно. Ни разу фрица с усами не видел.
