Полковник Йивер Мэрдок, развязно-самоуверенный командир корабля, шел на посадку, не обращая внимания на запросы приводных башен: ему, герою Фарнзуортской Мясорубки и немалого количества иных битв, носящему на плече имперскую нашивку» 100 побед экипажа», они были не нужны, он мог посадить линкор хоть в чистом поле – хватило б только места. Роберт сидел в кресле второго пилота: уже одетый в теплое темно-вишневое пальто с капюшоном, в строгом интерьере просторной ходовой рубки он казался элементом нелепым и совершенно чужеродным. Лорд-наследник был весел и слегка возбужден. Ему нравилось находиться в рубке во время посадки, всем своим существом ощущая тяжкую вибрацию гигантского корабля, проламывающегося через атмосферу. Разумеется, он смог бы посадить «Валькирию’ и самостоятельно, но вряд ли ему удалось бы провести этот непростой маневр с присущим Йиверу небрежным изяществом – а потому он предпочитал наблюдать.
Правый, обращенный к нему сектор стереоэкрана давал сто восемьдесят градусов в реальной панораме, и в лицо Роберту летели крупные хлопья снега: они успевали сверкнуть в лучах носовых прожекторов и исчезали, испаряясь в раскаленном термополе звездолета. Линкор мчался призрачно-синем мареве зимнего вечера, стремительно теряя высоту и притормаживая узкими щелями спрятанных под заостренным носом дюз. До точки финиша оставались считанные сотни километров, на экранах вот-вот должны были появиться ослепительные огни приводных башен; Роберт выбрался из кресла, потянулся и хлопнул Мэрдока по плечу:
– Давай, Йивер… я пошел.
Командир кивнул и воздел над головой руку с поднятым большим пальцем. Роббо довольно хмыкнул. Через несколько минут он был у себя в каюте. Кэтрин уже ждала его: на ней был короткий меховой жакет, оставшийся на корабле от какой-то из его случайных пассий – глянув на нее, Роберт усмехнулся, вспомнив свои мучительные сомнения… женщина подняла на него лукавые серые глаза и чуть прикусила губу:
– Что рассмешило вас, мой повелитель?
Вместо ответа он прижал ее к себе и зарылся лицом в ароматной гриве каштановых волос.
– Идемте, принцесса… мы прибыли на Грэхем.
Едва ощутимый толчок, последняя короткая волна вибрации останавливающихся компрессоров – широко раскинув могучие решетчатые опоры, гигантская туша линкора замерла на горячем сталепласте космодрома. Дежурная служба открыла пятый носовой шлюз правого борта и выпустила в морозную тьму широкий экипажный эскалатор. Вспыхнули прожекторы: в их безжалостном розоватом свете затанцевали на ветру призрачные струйки пара, клубящиеся над влажными серыми плитами покрытия – казалось, древние духи степи слетелись поглазеть на невиданное железное чудовище, нарушившее их покой своим ревом и светом. Придерживая рукой норовящую улететь широкополую черную шляпу – похожую на ту, что любил носить в молодости его отец, Роберт встал на верхнюю ступеньку эскалатора и посмотрел вниз. Под ближайшей к трапу носовой опорой едва слышно гудел мощный двигатель роскошного коптера с эмблемой «Лука Юниверсал» на боку – от него уже бежал невысокий молодой человек в дорогом заказном пальто, его белый шарф, выбившийся из-под воротника, трепетал на ветру.
Роббо обнял Кэтрин за талию и ступил на ступеньку ниже. Трап пришел в движение.
– Привет, Лем! – крикнул он спешащему от коптера юноше. – Как у вас тут дела?
– Хвала Всевышнему, ваша милость… – ответил тот, протягивая освобожденную от перчатки руку. – Как пришли?
– А у меня что, бывает плохо? – удивился Роберт.
Лемуэль Тройл, молодой, но чрезвычайно толковый управляющий всем грэхемским филиалом компании, всегда встречал Роберта лично, и дело тут было вовсе не в верноподданнических эмоциях – они были давними друзьями. Отец Лема, старый Маркус Тройл, был одним из тех, кто начинал освоение диких грэхемских степей, беспрестанно сражаясь с жуткими хищниками и несговорчивыми обитателями этого холодного мира. Ива Кириакис, помня заслуги старика, взяла его сына в офис компании – и менее чем за год «Грандиозный Лем» вихрем промчался по всем ступенькам служебной лестницы, став главой филиала и одним из главных советников семьи.
