— Вы узнали этого человека?
— С первого взгляда — нет, сегодня — да. Ведь это Джек?
— Совсем подросток. Фотография сделана много лет назад. Возьмите ее. Я буду рад, если вы примете от меня этот подарок.
— Спасибо. А зачем Джек обнимает тюленя?
— Чтобы напоить его.
— Дает воду?
— Да, изо рта в пасть.
Хэнли задумчиво кивнула:
— Продолжайте.
— У эскимосов существует поверье: тюленя, что выходит на сушу и позволяет убить себя, мучает жажда; охотник должен утолить ее снегом, растопленным во рту. Таким образом, это ритуальное выражение скорби — и благодарности.
— Своего рода извинение, — сказала Хэнли и подумала о ледяной корочке на губах у погибших ученых.
— И искупление, — добавил Маккензи.
— Канадские власти будут разыскивать Джека?
— Скорее всего да, — ответил Маккензи с явной неохотой. — Таков их долг. Найдут ли они его — это уже другой вопрос. Края здесь необъятные и безлюдные. В конце концов они отступятся.
— Знаете, — проговорила Хэнли, утирая слезы, — его чувства к вам, доктор Маккензи… Я даже ревновала, видя, насколько он вам предан.
Маккензи мрачно кивнул, и зяблик улетел.
— Он любит вас, — сказала Хэнли, — невзирая ни на что.
— Он прекрасный молодой человек.
— Вас удивило то, что он сохранил в тайне намерение Алекса?
— Нет.
— Почему?
— Потому что я знал, как много значит для него станция.
— Как и для вас.
— Да. И для всего человечества.
— Что вы имеете в виду?
— Геотермальная ситуация просто отчаянная. Налицо угрожающие изменения в Арктике. Все, что планета получает от парникового эффекта, в первую очередь ударяет по нашим широтам. Так устроена земная атмосфера. Безудержному загрязнению окружающей среды противостоят на аванпостах вроде «Трюдо». Джеку это было отлично известно. Думаю, он вместе с Косутом пытался защитить нас, защитить Арктику.
— Ценой человеческой жизни?
— Так обернулось…
— Что же побудило вас покинуть пост? — спросила Хэнли чуть дрогнувшим голосом.
Маккензи пожал плечами:
— Я… Пришло время. Людей, с которыми я начинал, не осталось. А теперь русские все до одного уезжают. Японцы, вероятно, тоже, да и Нед Гибсон. Когда просочится весть о ракете, станцию, думаю, вообще закроют.
— Закроют «Трюдо»?
— Как минимум на летний сезон, если найдут безопасный способ уничтожить эту чудовищную вещь. — Маккензи покачал головой. — Мы с Косутом бредили «Трюдо». И многим пожертвовали, чтобы воплотить мечту в реальность.
— Вы тоже себя вините?
— Ничего не поделаешь, — вздохнул Маккензи.
— Чем вы будете заниматься? Куда отправитесь?
— Еще не думал. Сказать по правде, я устал.
Хэнли закусила губу.
— Полагаю, другие разделили бы ваши чувства к «Трюдо». Если бы могли.
— Другие?
Хэнли принялась загибать пальцы:
— Юнзо Огата, Минсков, Анни Баскомб, Тараканова, доктор Крюгер, русские моряки, Ди.
Взгляд Маккензи сделался пустым, морщинистое лицо приобрело сходство с валуном, на который экс-директор опирался спиной.
Хэнли опустила руки.
— Если позволите, я бы посоветовала вам на некоторое время отсюда уехать. К примеру, навестить малый «Трюдо», совершить этакое сентиментальное путешествие к дням, когда все было проще.
Маккензи пристально посмотрел на Хэнли:
— Не уверен, что выдержу такую экскурсию.
— А кто говорит об экскурсии? Я предлагаю вам уйти туда до конца сезона. Поселиться в малом «Трюдо».
— На месяцы?!
— Взяться за раскопки.
— Раскопки?
— Прекрасная возможность поразмыслить о прошлом, настоящем и будущем. В катакомбах есть запасы бензина, продуктов, генератор.
— Я подумаю над вашими словами.
— Да что там думать! — Джесси взглянула на часы. — Ули и Немеров готовы препроводить вас туда сию минуту.
Маккензи вытаращил глаза.
— Вы хорошо себя чувствуете?
Хэнли покачала головой:
— В общем, нет. Ди очень много для меня значила. — Хэнли вонзила взгляд в директора. — Так как насчет сентиментального путешествия?
— Я… Вряд ли возня с бензогенераторами и масляными бойлерами принесет мне облегчение.
— Бросайте придуриваться, — устало сказала Хэнли.
— Не понимаю, — после мгновенной паузы произнес Маккензи.
Хэнли отломила веточку низкорослого кустарника и повертела в пальцах, вспоминая, как Ди нравилось бывать в гербариуме.
