И я ответила без колебаний:
— Да, я буду санитаркой.
Ембергенов улыбнулся, довольный. Он снял трубку, позвонил в больницу. Предупредил, что мне нужно дать место в общежитии.
С того дня началась для меня кипучая, полная забот жизнь. Я отдавала работе все силы. Если среди больных оказывались инвалиды войны, я была к ним особенно внимательна.
Нелегкое это дело — ухаживать за больным человеком. Особенно трудно приходится, когда болеют инвалиды. Все старые раны и болезни напоминают о себе. А уж для нас, едва переступишь порог больницы, беготни хватает. И все же я нередко задерживалась возле инвалидов войны даже после работы. Перестилала постели, помогала подняться, пройтись по палате, а если требовалось, то и сама кормила.
Дежурным врачам нравилось, как я работаю. Нередко я слышала: „Молодец, Гульзар!“
Чтобы помочь больным по-настоящему, нужно прислушиваться не только к их словам и просьбам, но понимать и самое молчание, выражение глаз. Читать по лицам я, пожалуй, научилась раньше всего. Догадывалась, если человеку больно, плохо, но он стесняется лишний раз напомнить об этом. Хуже для меня было другое: ведь я не знала каракалпакского языка.
В магазине я нашла словарь, купила школьные учебники и в свободное время начала изучать язык, тем более что время для поступления в техникум было неподходящее: учебный год уже начался.
Чаще всего меня называла „молодчиной“ старый врач Айшагу́ль.
Однажды мы одновременно с ней оказались на ночном дежурстве. Когда я помыла полы и убрала в палатах, она позвала меня в свой кабинет. Помню, она еще в день первого знакомства удивилась, услышав мою фамилию и имя. Кажется, даже переспросила. Сейчас она тоже стала расспрашивать, откуда я приехала в Нукус. Хоть лейтенант Ембергенов и просил меня быть посдержаннее, доктору Айшагуль я рассказала обо всем.
— А ты и в самом деле уже стала совсем наша, — сказала задумчиво доктор Айшагуль. — Ты замечаешь, как тебя любят больные? Трудиться для народа — это не только строить электростанции или рыть каналы. Бывают мелкие, казалось бы, дела, значение которых очень велико. А еще у нас, каракалпаков, есть пословица: „Если хочешь отблагодарить достойного сына своего народа, служи его народу; если хочешь отблагодарить народ, служи его достойному сыну“. Ты молодчина, что поняла это и ради благородного человека приехала на его родину, самоотверженно трудишься среди его народа…
Я действительно работала, не зная отдыха. Работа поглощала все мои силы и мысли, однако стоило мне вспомнить, что поиски, которые вел лейтенант Ембергенов, еще не увенчались успехом, на душе становилось тяжко.
После слов доктора Айшагуль я приободрилась, вроде бы и работать стало легче. В самом деле, я же не просто отбываю рабочий день, чтобы заработать на жизнь, — я помогаю людям, не считаясь со временем, люблю и жалею этих людей. И я в душе поблагодарила лейтенанта Ембергенова за свою работу.
В начале сентября доктор Айшагуль помогла мне поступить в техникум. Но работу в больнице я не оставила. По-прежнему я не знала, что такое усталость. В короткие свободные минуты читала книги, готовилась к занятиям. Правда, письма Елене Семеновне писала редко, но она аккуратно отвечала и не обижалась на меня.
Мне казалось, что так даже лучше — и работать, и учиться. Занятия в техникуме помогали мне лучше понять работу больницы, врачей. В то же время у меня с каждым днем становилось больше друзей. Я не забывала предупреждение лейтенанта Ембергенова, но самые близкие мои друзья знали всю правду. Как ни сочувствовали мне наши студенты, помочь никто из них не мог. Потеряв терпение, я как-то зашла к лейтенанту Ембергенову, хотя он обещал сам меня вызвать, если будут новости.
— Сестренка дорогая, нелегкое это дело, — сказал он, по обыкновению сдержанно. — Очень уж запутанный оказался узел. Но мне кажется, мы скоро сумеем его развязать. Я советовался с опытными людьми. Понимаешь, каракалпак, имеющий единственного ребенка, нет, вернее, потерявший его, всегда и всюду вспоминает имя этого ребенка — так уж у нас принято. Возможно, у того солдата, когда он уходил в армию, оставалась единственная дочь — Гульзар. Тоскуя по ней, он и назвал тебя ее именем. Могло быть и другое: у солдата оставалась в родном краю любимая девушка — Гульзар. Видишь, какого терпения требует это дело. Теперь мы ищем тех, у кого есть дочери с твоим именем, потом… Ну, да, в общем, что тут говорить, сама понимаешь. Одно тебе скажу: если человек этот жив, мы его непременно отыщем.
