Но она справилась со своим малодушием и решила быть мужественной и пройти этот путь до конца, куда бы он ни вел. Раны Брэдана убедили ее в том, что он говорил чистую правду о своих намерениях и опасности, угрожавшей его сестре. Да, Дрейвен мог нанести такие раны. Фиона хорошо знала этого негодяя.
Дрейвен действительно был страшным человеком, он упивался мучениями своей жертвы и старался причинить ей как можно больше страданий.
Паника охватила Фиону, она изо всех сил старалась забыть Кендрика де Лейси, не думать об этом человеке. Но его образ снова и снова помимо воли возникал перед мысленным взором.
Фиона пыталась навсегда избавиться от Дрейвена. Она убедила себя в том, что если уедет подальше от него, изменит внешность и вернет себе прежнее имя, то навсегда оставит этого человека в прошлом. Ее приводили в дрожь воспоминания о его прикосновениях, его соблазнительных чарах. Он был словно одержим ею, и это приводило Фиону в ужас. Кровь стыла в жилах, когда она представляла новую встречу с этим чудовищем.
Это был настоящий змий-искуситель из Священного Писания — соблазнительный, лживый, отталкивающий и в то же время манящий.
Брэдан беспокойно заворочался во сне, из его груди вырвались хрипы. Фиона, быстро встав, поспешила к больному. Она подвинула табурет поближе к койке, наклонилась, потрогала его лоб и с облегчением вздохнула, не ощутив жара.
Прежде чем поправить одеяло, она взглянула на перевязанные раны Брэдана. На повязках не было крови, значит, раны заживали. Вскоре на месте порезов на груди и руках Брэдана образуются шрамы. Все его сильное, мощное тело было испещрено рубцами — следами боевых ран. Фиона не знала, в каких битвах и сражениях принимал участие этот рыцарь. Он не рассказывал ей о своем прошлом, и ему вряд ли будет приятно узнать, что она раздевала его и видела шрамы. Впрочем, теперь уже ничего не изменишь.
Фиона поднесла к губам больного чашку с настоянным на лекарственных травах вином и заставила его сделать несколько глотков, наблюдая за тем, как он глотает. Вскоре дыхание Брэдана снова сделалось ровным.
По всей видимости, его недавнее беспокойство было вызвано приснившимся кошмаром.
Фиона снова присела у очага, откуда ей было удобно наблюдать за больным. Он лежал неподвижно в комнате, погруженной в полумрак. В этот предрассветный час в доме царила тишина. Лицо Брэдана хранило безмятежное выражение, но Фиона была уверена, что всего лишь несколько минут назад ему снились кошмары. И его ночные мучительные видения, несомненно, были связаны с Дрейвеном.
Закрыв глаза, Фиона дотронулась до своего шрама, который находился на ее груди и был прикрыт одеждой. Он имел форму сердца. Она вспомнила ту ужасную ночь, когда Дрейвен подверг ее унижению. Тогда он вел себя как настоящий изверг. Вообще-то о терпении Дрейвена в обращении с женщинами, которых он выбрал для обучения искусству обольщения, ходили легенды, но в ту ночь его знаменитое терпение лопнуло и он решил строго наказать Фиону. Дрейвен, который всегда гордился тем, что ему не надо прибегать к силе, чтобы заставить женщину делать то, что он хочет, связал ее и подверг истязаниям. Он стремился добиться от нее полного послушания.
Да, Дрейвен умел очаровать и обольстить женщину, он всегда наслаждался властью над слабым полом. Он был хорош собой и опытен в любовных утехах. Дрейвен доводил свою жертву до экстаза и, сломив ее волю, полностью подчинял себе. Однако Фиона, несмотря на свою молодость, очень долго не сдавалась. И это только разжигало аппетит Дрейвена. Постепенно она стала его навязчивой идеей, и он не отпускал ее от себя, пытаясь разбудить в ней чувственность.
И в конце концов Фиона уступила его домогательствам. Она стала послушной игрушкой в его руках, выполняла все его прихоти и приказы. Она даже участвовала в постыдных спектаклях, целью которых было надувательство клиента. Клиент думал, что спит с Фионой, а Дрейвен между тем подкладывал ему в постель другую женщину. Он хотел безраздельно владеть прекрасной Гизеллой и ни с кем не делиться ею. Дрейвен сообщил ей об этом, когда срок обучения Фионы уже подходил к концу. И она поняла, что им движет не благородство, а безумное физическое влечение к ней.
