— Двоих за три недели! Никогда не видел, чтобы кого–нибудь секли на американских кораблях. Подобные наказания унизительны для человека и они уж точно не поддерживают дух.
— Никогда не балуй матросов, — ответила Мэри, пожимая плечами. — Для капитанов это национальный гимн.
— Но ведь вся сила на вашей стороне, — возразил американец. — Без команды не было бы и капитанов. Почему такой молодой парень, как ты, позволяет так к себе относиться?
— Ну–ну. Ты кончишь тем, что будешь болтаться на рее, — предупредила Мэри. — Послушай, признаться, у меня на этот счет есть свое мнение, но это может и подождать. А как насчет тебя? Почему ты грызешь английский морской сухарь и спокойно смотришь, как помощники капитана по–английски секут твоих товарищей?
— Меня зовут Джон Вейд, — ответил американец. — Мой отец работает плотником в Чарльстоне, в Южной Каролине. Его отец уехал из Англии в те времена, когда началась заваруха между вашим королем Карлом I и парламентом.
— Он такой же мой король, как и твой, не нужно навязывать его мне, приятель! Мое имя Джек Рид, и родом я из Лондона, насколько я могу судить. Я вышел в море еще мальчишкой, а за последние несколько лет повидал и службу в армии. Такова вкратце моя история.
— Ты удивляешься, почему я оказался на дне, — продолжал Вейд. — Но я вышел в море на этом корабле лишь для того, чтобы вернуться в Америку. Мое удостоверение…
— Бьюсь об заклад, тебе не больше двадцати трех! — вставила Мэри.
— Двадцать два, но я в море уже пять лет, — ответил Вейд. — Я был младшим офицером на сторожевом корабле, вышедшем из Бостона, но у берегов Северного Корнуолла мы потерпели крушение, и поскольку я страстно желаю вернуться в Америку, я воспользовался первой же возможностью. Мне будет не сложно добраться туда из Индийского океана, и я не намерен тратить время даром, это уж точно! Я сыт морем по горло, можешь мне поверить!
— А–а, так тебя не влечет могучая грудь океана?
— Меня больше привлекают груди негритянок. Мой отец хоть и не смыслит в грамоте, но полон идей, к тому же он ремесленник по профессии. Видя, как расцветает его ремесло на побережье нашей трудолюбивой страны, он стал мечтать воздвигнуть корабельную верфь и начал уже воплощать свою мечту — построил несколько маленьких посудин. Но он рассчитывает на более серьезный улов, и его нисколько не смущает, что при жизни он может и не успеть дождаться его. Он считает, что его ремесло все равно останется в семье, когда он уйдет на покой. Он и меня послал в море, чтобы я побольше узнал о кораблях: мечтает, чтобы я стал первым Вейдом, который будет строить настоящие большие суда, на которых можно ходить в океане.
— А сам ты что об этом думаешь? — быстро спросила Мэри.
— Старик верно мыслит, — протяжно ответил Вейд. — Думаю, я справлюсь. Может быть, мы, американцы, и витаем в облаках, но мы жаждем времени, когда Америка начнет жить сама по себе, перестанет быть британской колонией, в которую выбрасываются все излишки.
С этого первого разговора их дружба начала быстро расти, и впервые за много лет Мэри обнаружила, что она может разговаривать с мужчиной, даже не помышляя о том, чтобы воспользоваться клинком или пистолетом. Вейд служил в каюте у помощника капитана, но ему каким–то образом удалось перевестись, так что он смог проводить с Мэри больше времени. Мягкое американское произношение музыкой звучало в ее ушах, она могла часами сидеть на месте, слушая его рассказы об огромной прекрасной Каролине и о своих планах прославить фамилию Вейд в мире кораблестроения. Он обладал заразительным энтузиазмом, всегда находился в хорошем расположении духа и был полон надежд. Какой контраст между Старым и Новым Светом, думала Мэри. С ним Мэри чаще слушала, чем говорила сама, и, самое главное, у нее не возникало никакой потребности самой управлять разговором, заставляя мужчину плясать под свою дудку. И, к своему неудовольствию, Мэри обнаружила, что дружба с Вейдом заставляет ее чаще задумываться о своем поле. Обычно она не думала о себе как о женщине, к тому же она так долго уже носила мужской костюм, что возможность разоблачения не приходила ей в голову, но сейчас она начала беспокоить
