Что касается Джулии, то она сама заговорила об этом предмете, когда Артур повез девушек, чтобы показать им лондонский Тауэр, и они с Дейзи остались вдвоем.
– Мне кажется, между Джудит и полковником Эпплби развивается серьезный роман, – сказала Джулия.
– Да, и он так внимателен к ней, – согласилась Дейзи. – Это определенно очень достойный джентльмен.
Джулия вздохнула:
– Я встречалась с ним всего один раз, довольно давно, но тогда у меня не было мысли присмотреться к нему попристальнее, поскольку я не знала, что он когда-то заинтересуется моей сестрой. И все же я рада, так как слышала о нем много хорошего. По словам Джайлза, он отличился в битве при Ватерлоо в прошлом году, а до этого еще и в Испании. Разумеется, для своего возраста он добился высоких чинов; но слава Богу, я напрасно опасаюсь, что Джудит никогда не станет взрослой и не остепенится. К тому же все эти ужасные дела с лордом Пауэрсом…
– Но ведь там, кажется, все кончено? – невинно спросила Дейзи.
– Ну… – заколебалась Джулия. – Они все еще обмениваются письмами, а это всегда потенциально опасная ситуация. Правда, я думаю, что пыл Джудит немного угас. Надеюсь, что если я не буду обращать внимания на эти письма, а у Джайлза хватит такта оставить сестру в покое, все образуется само собой. Мне все-таки кажется, что у нее на самом деле возникает серьезное чувство к полковнику.
– Это было бы просто замечательно, – с улыбкой сказала Дейзи и поспешила переменить тему разговора.
Она снова вспомнила об этой проблеме, когда оказалась вместе с Роуз, сэром Филипом и Хетти на музыкальном вечере у миссис Сойер. Лорда Кинкейда с ней не было – он получил другое приглашение; зато Дейзи заметила, что лорд Пауэрс тоже здесь.
Он перехватил ее взгляд и в ответ слегка наклонил голову. Дейзи обворожительно улыбнулась – ее план постепенно начал приходить в действие.
Когда лорд Пауэрс в перерыве, поднявшись с места, отправился отыскивать кого-то из знакомых и неожиданно заметил рядом с собой Дейзи, которая, казалось, тоже была чем-то озабочена, то, судя по всему, он не увидел в этой ситуации ничего необычного.
– Добрый вечер, мисс! – Он слегка поклонился.
Дейзи тут же снова улыбнулась:
– Очень тоскливо быть на таком вечере, и не встретить почти никого из знакомых, не правда ли?
Лорд Пауэрс рассеянно посмотрел на нее.
– Может быть, нам стоит объединить наши усилия, мисс Моррисон? Пойдемте поищем лимонад, а вы тем временем расскажете мне, что думаете об этом концерте.
Дейзи приняла протянутую им руку и взглянула на него с наивной благодарностью.
– Мне скорее стоит послушать кого-нибудь, кто больше разбирается в музыке, чем я. А вам нравится концерт, сэр?
Пауэрс рассмеялся и чуть сжал ее руку.
– Я чувствую то же, что и вы.
В течение следующих десяти минут Бэзил Пауэрс обнаружил, что мисс Дейзи Моррисон весьма общительная дама и разговаривать с ней легко, потому что она сама говорит без остановки. Любимой темой ее разглагольствований был ее достойный папаша и его процветающие угольные копи, а также то, что он очень любил маму и младшую дочь, но львиную долю наследства все-таки выделил ей, Дейзи.
– Конечно, мы не рискнули брать с собой в город слишком много денег, – призналась Дейзи, перебирая пальцами жемчужное ожерелье, украшавшее ее шею, – потому что боялись бандитов на дороге, и вовсе не зря. Вы наверняка слышали об этом трусливом нападении на лорда Кинкейда, и кто знает, не стали бы и мы жертвами бандитов, если бы в нашем экипаже была хоть одна десятая часть всех наших драгоценностей.
– Думаю, это не исключено. – Лорда Пауэрса явно заинтересовал ее рассказ.
– Но может быть, я наскучила вам? – Дейзи наивно взглянула на него широко открытыми глазами и закусила губу. – Лорд Кинкейд говорит, что я слишком много болтаю о себе и о своих драгоценностях. Но видите ли, я так любила несчастного папу, и это все, что у меня осталось от него. Я все бы отдала, если бы только могла провести с ним снова хоть один час. А вот лорд Кинкейд не понимает этого.
Кажется, ее слова прозвучали достаточно естественно, и все же Дейзи не была вполне удовлетворена их пафосом. К тому же ей было очень жаль, что она так и не смогла выдавить ни единой слезинки.
