Лорд Кинкейд за свои двадцать восемь лет уже успел понять, что только очень молодые люди или те, кто никогда не достигает настоящей зрелости, наивно полагают, будто человек без труда может сделать свою жизнь такой, какой, по его мнению, она должна быть.
Зато в некотором смысле знакомство с обеими леди Моррисон оказалось даже полезным: леди Хетти теперь была счастлива, как жаворонок, и меньше тревожилась о личной жизни своих сыновей. У нее появились две молодые особы, о которых она заботилась, сопровождала на светские приемы, и ей было чем похвастаться перед своими подругами. Она гордилась тем, что Дейзи помолвлена с ее кузеном и что Роуз так хороша собой и обладает столь добрым характером.
Джулия и Джудит тоже извлекли из этого определенную выгоду. Бедняжка Джулия с нетерпением ждала окончания своего отшельничества, прекрасно понимая, что ее ждет триумф, когда в одно прекрасное утро дитя появится на свет. Дейзи приезжала к ней каждый день, развлекая ее своей болтовней, и лорд Кинкейд чувствовал некоторое неудобство при мысли о том, что произойдет, когда Джулия узнает правду про их помолвку. Она полюбила Дейзи так, будто они были кровными родственницами, и это его слегка пугало.
Что касается Джудит, то она выглядела более уравновешенной с тех пор, как подружилась с Роуз Моррисон. Они встречались каждый день, весело болтали и хихикали. Виконту даже показалось, что его младшая сестра перестала грустить и освободилась от навязчивых мыслей о Пауэрсе. Насколько ему было известно, Джудит виделась с ним только один раз на прошлой неделе. Еще она как-то днем ездила с ним на прогулку в Кенсингтон-Гарден, но тогда с ними были Роуз и Артур, поэтому лорд Кинкейд не придал этому большого значения. Было бы гораздо тревожнее, если бы обнаружилось, что между ними не происходит абсолютно никакого общения – это могло означать, что они готовят тайный побег, как уже сделала не так давно одна страстно влюбленная парочка.
И вообще его дела могли быть гораздо хуже, подумал лорд Кинкейд. Во всяком случае, он ожидал этого. Он был помолвлен с Дейзи уже почти неделю, и за это время не произошло ни одного скандала. Возможно, причиной тому было простое везение, но пока она больше не предпринимала ничего, что можно было бы назвать вызывающим или экстравагантным.
И все-таки на спокойствие ему рассчитывать не приходилось – применительно к Дейзи Моррисон это понятие вообще не имело смысла. Эксцентричная молодая леди досаждала ему в течение всей прогулки в парке и успокоилась, только когда он пообещал взять ее на следующий день на прогулку по Дуврской дороге и там передать ей вожжи. Ему оставалось лишь горячо и молча молиться, когда она пустила лошадь вскачь, не переставая громко восхищаться его экипажем и используя при этом самые сильные из доступных ей выражений.
В течение трех дней после их помолвки, каждый раз, когда он настаивал на том, что сам перенесет ее с места на место, Дейзи разражалась десятиминутным протестующим монологом. Любой понял бы с первого раза, а тот, кто медленно соображает – со второго, что он в десять раз упрямее, чем она, если ему надо настоять на своем, но только не эта задорная пигалица.
И уж конечно, его не приводили в восторг ее рассказы. Дейзи описывала ему во всех подробностях, как спускалась с отцом в угольные копи несколько лет назад. Когда ее глаза привыкли к сумраку шахты, она увидела несчастных грязных детей, которые, надрываясь из последних сил, катили вагонетки с углем. После смерти отца она продала часть его имущества, и шахты перестали процветать, а положение людей там нисколько не улучшилось. Лорд Кинкейд был в ужасе оттого, что она может поднять эту тему в светских гостиных и в результате довести присутствующих там леди до обморока.
