На следующем повороте он поддержал жену, чтобы она не упала. Элинор замерла, словно боялась, что он услышит, как ее сердце учащенно забилось от мучительной страсти. Себастьян почувствовал ее волнение и еще крепче прижал к своей груди. Он целовал ее плечи, словно обещал, что она не пожалеет, что он вернулся домой.
Элинор самозабвенно целовала мужа. «Мог бы хотя бы объяснить, почему от меня уезжал», — безотчетно подумала она.
— А хорошо возвратиться домой, — вместо этого пробормотала она, когда экипаж снова повернул за угол.
— Слава Богу, что ты сказала это.
Элинор была как во сне. Она словно таяла в объятиях Себастьяна. К этому моменту ее надежды поставить мужа на место, оказав ему достойный отпор, рухнули окончательно. Пустив в ход все свое мастерство обольстителя, Себастьян продолжал целовать Элинор, и она не могла не реагировать на это. Наконец она обвила его шею рукой и медленно подалась назад. Себастьян наклонился над ней, и она почувствовала утолщение, выпирающее на его брюках. Ее тело с готовностью откликнулось на это прикосновение.
Себастьян гладил ее шею и грудь — там, где гулко стучало ее сердце.
Ласки мужа воспламеняли Элинор, и ее щеки покрывал густой румянец. Она подняла голову и посмотрела на Себастьяна.
…В его глазах она увидела не мольбу о прощении — в них горело плотское желание, которое не могло залечить раны ее сердца. Вот он, ее муж, человек, которого она узнавала — и в то же время не узнавала и при этом все равно его желала. Несмотря на то что он причинил ей столько страданий.
— Впервые в жизни целую женщину с кошачьими усами, — ласково проговорил Себастьян.
Ей ничего не оставалось, как рассмеяться.
— А я никогда в жизни не целовала мышку.
— Тогда мы с тобой оба просто безнадежны.
— Кажется, ты прав, — сказала Элинор и выпрямилась.
Себастьян посмотрел на супругу настороженно:
— Когда мы окажемся дома, думаю, ты с превеликим удовольствием скинешь с себя этот костюм.
— Посмотрим, — немного помолчав, уклончиво заметила Элинор.
Он посмотрел на нее недоуменно:
— Вот как?
— Это зависит…
Его брови поползли вверх.
— От чего?
— От того, на что я сменю свой костюм.
— Совсем скоро мы это выясним, — сказал Себастьян своим звучным голосом. — Мы уже проехали Бромптон-роуд.
Элинор посмотрела через его плечо в окно. Да, правда. Вон уже показалась и старая таверна на углу. Минуту-другую она еще сумеет продержаться — это ясно. Однако не может же она отталкивать его вечно, как ей удавалось делать несколько недель, которые прошли после его приезда.
Что же тогда ей делать? Уступить? Сбежать? Но куда? Они с Себастьяном законные супруги, а по британским законам женщине ничего другого не остается, как жить со своим мужем.
Интересно, почему Себастьян ждал все это время, не спешил заявить о своих супружеских правах? Это казалось нелогичным. Возможно, сегодня Элинор сама дала ему повод для этого, так или иначе поощряя мужа. Пока она размышляла на эту тему, Себастьян снова привлек ее к себе. Элинор хотела было что-то возразить, но передумала, увидев искреннюю мольбу в его глазах. «Подними разводной мост в свой замок. Вызови стражников», — услышала она голос разума.
Себастьян взял ее лицо в свои ладони.
— Эл, — нежно проговорил он, называя жену уменьшительным именем. — Ты же хочешь меня по-прежнему.
— Да, — прошептала она. — Хочу точно так же, как и золотую карету, дворец в Индии и сотню слуг, исполняющих каждый мой каприз. Дорогое вино к столу три раза в день и все остальное, что, говоря словами моего отца, порой приносит только вред.
— Я не причиню тебе вреда. — Себастьян смотрел на Элинор умоляющими глазами. — Я буду с тобой пай-мальчиком. Прошу тебя, скажи, что ты меня еще хочешь.
Экипаж замедлил ход.
— Ну ладно, — пошла на попятную Элинор. — Возможно, я хочу тебя в том смысле, в каком ты наверняка имеешь в виду. Но гораздо больше я должна быть уверена в том, что ты не исчезнешь из моей жизни опять. И при этом будешь иметь наглость требовать от меня, чтобы я тебя смиренно ждала, или вообразишь, что я останусь прежней. Я не Пенелопа, а ты не Одиссей.
— Теперь я это понял. — Помолчав, Себастьян спросил: — И все? — Это казалось слишком простым условием их нового сближения.
