— Перси, предъяви документ! — он достал листок из папки, при виде которой Белла поморщилась от неприятных воспоминаний.
— Вот, это разрешение Дункана Яксли, он разрешил, а я вот должен предъявить… — Беллатрикс не понравилось и то, как парень мнет добытый не кровью, но потом, пергамент, но еще больше ей не понравилось, как он мямлит что-то себе под нос и она еле заметно двинула палочкой. Перси получил ощутимый удар под ребра, направивший его речь в нужное русло. — Сегодня в доме будет проведен санкционированный Министерством, и Темным Лордом в частности, обыск, целью которого является выявление потенциально опасных угроз ныне существующей власти, расшатывание вертикалей которой грозит неудобствами всем жителям Британии, а значит, обыск оправдан интересами нашей родины! — Драко захлопал и несолидно заржал, не выдержав такой уморительной речи рыжего изменника. Да уж, выставить себя истинным защитником интересов Родины! Тут врожденный талант необходим…
Да не волнуйтесь вы о судьбе Перси, а уж тем более о душе, не стоит он того, правда! Я бы не предложила ничего подобного ни Биллу, ни Джоржду, ни кому еще. Потому что они бы отказались, но бывший помощник министра так сильно хотел стать действующим, что устоять перед подобным соблазном оказалось выше моих сил. И по сей день мистер Перси Уизли занимает ту же непонятную должность, абсолютно счастлив, окружен теплом и заботой любимой женушки Луизы — пышной круглолицей торговки сладостями, владеющей кондитерской лавкой. К тому же он уважаемый родитель трех дочерей и сына, довольно не глупых детей, кстати, и даже вхож в высшие слои общества, где его недолюбливают, но вынужденно принимают, и вообще, нисколько не переживает о своей бесповоротно бывшей семье, где проклинаем не только вслух, но и на деле. Хотя проклятия все как-то не срабатывают, и возмездие Перси не настигает. Вот и выходит, что высказывание, где утверждается о воздаянии по заслугам, в его случае не срабатывает. Может, конечно, и воздается, но уж точно не всем!
Прослушав до конца заразительное ржание сына, поднялся Люциус. Я непроизвольно поежилась, увидев на его губах улыбочку, с которой он так мастерски издевался над доктором Чичивиусом, но сразу же усмехнулась, вспомнив, кто для меня этот красивый видный мужчина, при виде которого замирают не только женские сердца, но и сердца неприятелей, знающих, какая тьма стоит за изысканным фасадом и высокомерным взглядом его серебряных глаз. Всё свое внимание муж сосредоточил на Чарли, привязанном к стулу у камина. Он не говорил, он просто подошел и наотмашь ударил его. Сила удара была невероятной, мужчина упал вместе со стулом, а из его носа брызнула кровь. Несколько её капель попали на белоснежный манжет супруга, тот достал еще более белоснежный платок, брезгливо смахнул им алые капли и бросил испачканную ткань в камин, не желая иметь дела и с такой мизерной частью Уизли.
— Жалкий, жалкий ты негодяй, Чарли Уизли! — последовал второй удар, только не рукой, а тростью, разрезавшей щеку Чарли до основания. Звук рассекаемой плоти собственного сына заставил Артура застонать, ну а Молли и так давно глотала слезы. — И говорить то с подобным низкопробным экземпляром как-то не хочется, мараться только! Принесло же тебя сюда, сидел бы со своими драконами… — Люциус покачал головой и махнул Макнейру. — Забрать его!
— Нет, пощадите, не забирайте, умоляю… — миссис Уизли не могла вскочить, заклинание надежно удерживало её на стуле, но вот умолять — это она могла.
Муж резко развернулся, тихо ступая подошел к женщине, обошел стул и, наклонившись к ней сзади, пальцами наклонил её голову назад. Его бархатный голос с нотками бешенства мог напугать любого.
— А моих детей ты пожалела, женщина? Своих плодишь не переставая, а мои жизни не достойны, по твоему? Однобокая мораль у Уизли, весьма однобокая! — Люциус обернулся к Артуру, раскрасневшемуся от безрезультатных попыток освободиться и защитить жену. — Твой ребенок будет приговорен к поцелую дементора, а остаток дней проведет, сгнивая заживо в Азкабане, без права на посещение, к слову. Я позабочусь о такой детали, не беспокойся! Полагаю, он выживет, но вот останется ли твоим сыном? Обещать не могу… — он не выживет.
