Уаллах IX с его тусклым солнцем и холодным влажным климатом давно стал местом, где молодые женщины ордена или получали закалку для будущих испытаний, или терпели неудачу. Джессика вдруг ощутила странную ностальгию по старинному учебному центру, разрываясь между верностью Ордену и любовью к семье. Она провела здесь много лет, будучи мягкой глиной в руках опытных наставниц, и они вылепили ее по своему усмотрению и назначили официальной сожительницей молодого герцога, в котором разглядели мощный потенциал.
И вот она вернулась, обуреваемая мрачными предчувствиями.
У трапа Джессику встретила лично Верховная Мать Харишка. Она смотрела на мир проницательным беспощадным взглядом, а в резких чертах ее лица безошибочно угадывался суровый и бескомпромиссный характер. Несмотря на возраст, кожа Верховной Матери сохранила эластичность и гладкость, вероятно, благодаря гериатрическому эффекту специи, которую она регулярно принимала. Она долго и безупречно служила ордену, а последние несколько десятилетий исполняла свою нынешнюю роль.
– Идем со мной, ты нужна мне немедленно.
Харишка не удосужилась объяснить, в чем эта срочная нужда, перевернувшая всю жизнь Джессики.
Несмотря на преклонный возраст, Верховная Мать двигалась легко и быстро; она шагала, как командир впереди солдатской колонны, атакующей неприятельские позиции. Они вошли в высокое новое административное здание, построенное на щедрое пожертвование престарелого виконта Альфреда Тулла, имя которого красовалось на табличке, прикрепленной к стене у входа.
– Я хочу, чтобы ты сразу это увидела, до того как постараешься вмешаться. Времени у нас, наверное, немного, – сказала Харишка. – Ты должна не только знать причину, по которой мы тебя вызвали, но и понимать, насколько это важно.
Да, подумала Джессика, я должна это знать.
Джессика последовала за Верховной Матерью. Они поднялись по широкой лестнице и двинулись по длинному коридору. Джессика впитывала все детали обстановки, но не могла унять бушевавшего в душе любопытства. В изолированной секции третьего этажа Харишка подвела Джессику к смотровому окну, сквозь которое виднелась большая больничная палата с запертой дверью. Две сестры, как стражи, стояли у плазового стекла, но Джессика решительно шагнула к нему. Она должна знать, что происходит внутри!
Харишка сочла нужным пояснить:
– Комната заперта и забаррикадирована, но не следует недооценивать опасность. Это армированный прозрачный плаз, и она, если находится в сознании, вполне может видеть нас, но ради нашей сохранности мы всегда можем вставить плаз с асимметричной прозрачностью.
При таких мерах предосторожности Джессика ожидала увидеть загнанное в клетку чудовище, но там оказалась только распростертая на больничной койке древняя старуха. Она беспокойно металась во сне. На ней была больничная ночная рубашка, из тела торчали трубки и провода датчиков. Лицо искажала гримаса, старуха то и дело выкрикивала что-то, но толстый плаз заглушал звуки. Шея и руки ее покрывали глубокие морщины, но, странное дело, старение почти не тронуло лица.
Джессика ничего не понимала.
– Она… представляет опасность? Какое отношение она имеет ко мне?
Верховная Мать ответила уклончиво.
– Это Лезия, бывшая Мать Квизаца. Теперь она служит нам в другом качестве – во всяком случае, до тех пор, пока жива… и до тех пор, пока скрывает то, что нам необходимо знать.
Мать Квизаца. Джессика вспомнила первую жену Шаддама Коррино, Анирул, которая присутствовала при рождении Пола, – она тогда не скрывала своей заинтересованности в ребенке мужского пола. Анирул была сестрой Бинэ Гессерит, но ранг имела тайный. Она, впрочем, носила тот же титул, что и Лезия. Умерла она очень скоро после рождения Пола.
– Но что делает Мать Квизаца? – спросила Джессика. И почему она имеет право вызывать меня к себе?
– Как Навигатор Гильдии провидит безопасные пути в межзвездном пространстве, так и Мать Квизаца провидит нити в хитросплетениях ткани наших селекционных планов. Ее освободили от должности из-за неустойчивости психики, но Лезия все равно полезна для нас – невзирая на ее опасность.
