Потом началось самое веселое. Вместо того чтобы вернуться в Уайтхолл, король повел их мимо дворца Брайдуэлл прямо на толстый лед Темзы. Элизабет вскрикнула, поняв, что лошади идут по замерзшей реке, и ей стало страшно, что лед может треснуть, но отец, сестра и королева лишь смеялись, воодушевленные новыми впечатлениями, и девочка вскоре успокоилась.
— Я сказал, что мы отправимся вниз по реке в Гринвич, — крикнул король, — и даже погода не посмеет мне возражать!
По берегам в лучах зимнего солнца сверкал снег, морозный воздух щипал кончики пальцев и нос, но никто не жаловался. Пару раз лошади поскальзывались, но после резкого рывка за поводья удерживались на ногах. Элизабет взвизгнула, но отец еще крепче прижал девочку к себе, и ее охватил несказанный восторг.
— Выпрямись, Бесси! — приказал он. — Никогда не сутулься, сидя на лошади. Выше голову, будь умницей!
Элизабет выпрямилась, гордо задрав подбородок.
— Сэр, посмотрите на меня! — крикнула она.
Король довольно усмехнулся, видя ее воодушевление.
По пути им то и дело встречались стоявшие на льду будки, где катавшиеся на коньках могли купить горячие каштаны или грог, чтобы согреться. Король радушно махал катающимся, которые не верили глазам, когда видели его слуг в ливреях и понимали, кто он такой. Кто-то попытался поклониться, но рухнул лицом на лед. Элизабет прыснула, а король весело усмехнулся.
— Даже мой шут не сумел бы лучше! — прошептал он ей на ухо.
Вскоре волшебная поездка завершилась, и они прибыли в Гринвич, где на берегу стоял любимый дворец короля, в котором родился он сам. Повсюду царила суматоха из-за приготовлений к двенадцати дням Рождества. В большом зале уже весело трещало в очаге огромное рождественское полено, а дворец украшали ветви плюща и лавра. Элизабет смотрела по сторонам, широко раскрыв глаза, пока леди Брайан вела ее в детскую, чтобы одеть к вечерним торжествам. Гувернантка сомневалась, что ей удастся сегодня уложить девочку спать.
— Как здорово! — воскликнула Элизабет, хлопая в ладоши и скача по комнате. — Жду не дождусь пира!
Леди Брайан улыбнулась, в притворном отчаянии качая головой, и накрыла на стол: тарелка с рыбой, яблоко, хлеб.
— Что-то вы чересчур взволнованы, дитя мое. Успокойтесь и поешьте. Сегодня еда простая — в канун Рождества мы постимся, а уже завтра будем пировать.
Но празднества начались уже вечером, и вот Элизабет, тепло укутанную, вывели наконец во внутренний двор, где собрались король с королевой и придворными, а также их слуги. При свете факелов группа актеров разыграла перед ними пьесу про святого Георгия, покровителя Англии, который победил дракона. Святой Георгий, высокий и стройный, сидел на белом коне, а дракон выглядел совсем как настоящий, и в пасти у него горели угли из жаровни. Чудовище страшно взревело, и Элизабет уткнулась в юбку гувернантки, уверенная, что сейчас оно на нее набросится, но потом, услышав смех толпы, снова посмотрела на святого Георгия и увидела, как тот вонзил копье в грудь твари. Дракон перевернулся на спину, засучил лапами, несколько раз уморительно всхлипнул и театрально издох. Самым же лучшим моментом, с точки зрения Элизабет, стал тот, когда святой спас принцессу и опустился на колени, чтобы поцеловать ей руку. Принцесса — девочка не поняла, что ее роль играл юноша, — выглядела очень красиво: у нее были алые губы и золотые волосы, а платье усыпали золотистые блестки. Представление завершилось оглушительными аплодисментами, а после все поспешили к закускам. Элизабет позволили ненадолго присоединиться к королю и его свите в личных покоях, где, к ее радости, ей дали засахаренных фруктов и вина с пряностями. Объевшись сладким, она уже засыпала, когда леди Брайан наконец уложила ее в постель.
Двенадцать дней Рождества пролетели как один в молитвах, пиршествах и увеселениях. Элизабет с детской непосредственностью внимала величественному хору в монаршей часовне, смотрела с раскрытым ртом, как к королевскому столу несут жареного павлина во всем его великолепном оперении, хохотала над озорными выходками Князя Беспорядков
