— Буду рад увидеть вас в Актании, — поклонившись, вернул намек Тремэл.
* * *
Обратный путь оказался короче. Гант погонял своего коня, пытаясь избавиться от неприятных мыслей. Воины охраны едва поспевали за графом. Посольство осталось в Борссе, а лорд взял с собой лишь несколько человек охраны, и сейчас эти воины проклинали все на свете, глотая пыль из‑под копыт графского коня. А лорд, знай себе, пришпоривал Сизого и напряженно думал.
…Почему Кэсси ничего не сказала о князе? Неужели не знала о его предложении? Или, наоборот, знала и ждала? Поэтому и маркизу отказала? Или нет?.. А ее желание работать? Все ли так просто с этим стремлением к самостоятельности?..
Сомнения, сомнения… Они отравляли душу графа, заставляли его все сильнее погонять Сизого, пытаясь избавиться от раздирающей внутренности боли. «Не отпущу, — внезапно понял Гант, — я не могу потерять ее!»
То, что он испытал, при одной только мысли, что его Кэсси, его девочка, достанется этому драному кошаку, невозможно было описать. Бездна, которая давно признала Кассандру своей хозяйкой, сейчас разгневанно металась внутри. Никто не посмеет присвоить то, что принадлежит им! Гант был согласен со своей проснувшейся сущностью. Он никому не позволит забрать Кассандру. Все. У нее больше нет выбора.
С этими мыслями граф въезжал в Танассу, и, с этими же мыслями, он открывал дверь своего особняка. Не проведя в нем и получаса, лорд спешно забрал из сейфа шкатулку с семейными драгоценностями и вновь отправился в путь.
Кассандра ласково погладила по холке своего Кейдалла.
— Ты один меня понимаешь, Кей, — тихо шептала она кахарцу, и тот согласно прядал ушами.
С самого приезда в Тэнтри, Кэсси не находила себе места. Она оживала лишь тогда, когда скакала во весь опор через поля и рощи графских угодий и чувствовала, как свежий ветер овевает ее лицо.
Странные головные боли и нестерпимое желание подчиниться чужому зову сильно утомляли девушку.
Каждое утро, она боролась с тихим голосом, повелевающим выйти из замка и отправиться…
Она не знала, куда зовет ее повелительный призыв…
Воины, сопровождавшие Кассандру в этих прогулках, едва успевали за стремительным галопом Кейдалла, и неодобрительно посматривали на юную графиню. К вечеру бывалые вояки успевали устать от этих бестолковых, как им казалось, скачек.
— И чего ей на месте не сидится? — ворчал старый Руперт, потирая ноющую поясницу.
— А кто ж ее знает? Молодая, прыткая, вот и скачет целыми днями, — Освальд флегматично погонял своего коня и посматривал на графиню. Вид девушки, в плотно сидящем на ней костюме для верховой езды, вызывал у мужчины неоднозначную реакцию.
— Нет бы, как прочие благородные дамы, сидеть у окошка и шелком вышивать! А ее носит по полям и лесам, словно ирг за ней гонится, — не унимался Руперт, — и мы за ней, как приклеенные, болтаемся.
— Да, ладно тебе, — попробовал успокоить его друг, — подумаешь, ну, проветришь ты немного старые кости, чего так брюзжать? Скажи спасибо, что графиня не дает тебе в старый бурдюк с прокисшим вином превратиться.
— Ох, и спасибо! Век благодарен буду!..
Они не знали, что только рядом с Кейдаллом, Кэс находит силы противиться чужому воздействию.
Конь понимал ее без слов, и во время дикой скачки они словно сливались воедино. Огромный своенравный кахарец и его маленькая наездница… И оба в этот момент испытывали потрясающее чувство свободы…
— Миледи! Миледи! — к ним через поле скакал юный оруженосец лорда Тремэла.
— Что случилось, Орнион?
— Миледи, граф вернулся, и хочет вас видеть.
Кэс вздрогнула и почувствовала, как сильно забилось сердце. Вернулся…
Она пришпорила Кея и стремглав понеслась к замку.
