За последними тремя столиками на веранде, откуда открывался вид на сады, сидели зевающие постояльцы с чашками кофе и утренними газетами. Дайана предполагала сесть там и заказать себе завтрак, но вдруг неожиданно для себя пересекла веранду и направилась к главному зданию.
На башню обозрения.
Именно туда шла Дайана, осознав это только когда начала подниматься по лестнице. Внутренний голос убеждал девушку вернуться на веранду, хотя бы только для того, чтобы влить в организм немного кофеина, но заставить себя подчиниться ему у Дайаны не было сил.
И этот факт сам по себе тревожил ее.
– Черт подери, – тихо произнесла она, поднимаясь на башню. – Не хочу я осматривать окрестности, я кофе хочу.
– Пожалуйста, пожалуйста. Вот кофе, наливайте.
Дайана взошла на последнюю ступеньку и, увидев мужчину, который произнес эти фразы, вздрогнула, но едва заметно, хотя внешность незнакомца должна была произвести на нее гораздо большее впечатление. Она увидела его.
Он стоял, опершись плечом на стену, возле одного из окон, ставни на котором в отличие от других, расположенных по окружности башни, были уже открыты. В руке мужчина держал чашку кофе и, несмотря на ранний час, выглядел так, будто поднялся уже давно. Одет он был в обычные синие джинсы и темного цвета хлопковую рубашку.
– Служанка принесла две чашки. Наверное, знала что-то, чего не знал я. А возможно, просто ошиблась. Однако, как бы то ни было, прошу вас, присоединяйтесь. На двоих здесь вполне хватит. – Незнакомец указал на стоявший недалеко от него маленький столик.
Дайана увидела серебряный поднос с кофейником, сахарницей, чашкой со сливками и тарелку с разнообразной выпечкой.
– Я... – Дайана помялась. – Вам, наверное, хотелось бы побыть здесь одному, – наконец выдавила она.
– Чего мне хотелось бы, не имеет к вам никакого отношения, – ответил мужчина. – Большинство ранних пташек встают на рассвете по разным причинам. Одних тянет гольф, другие повинуются своему обычному ритуалу – чтению утренних газет под чашку крепкого кофе. Я просто не мог уснуть. А сюда поднялся, чтобы встретить рассвет. Ну а вы почему поднялись в такую рань?
С минуту Дайана помедлила с ответом, подошла к столику, налила себе кофе, с легким удивлением обнаружив, что руки у нее не трясутся от волнения.
– Мне тоже не спалось, – сказала она. – Я подумала, что, возможно, это место проклято. Как вы считаете, тут могут быть призраки?
Она хотела, чтобы собеседник счел ее шутку неуклюжей, но он ответил не сразу, и это насторожило Дайану. Она подняла на него глаза и заметила в его взгляде выражение, которое инстинктивно определила как боль. «Значит, и он тоже так думает. Призраки здесь водятся. И это его призраки».
– Бессонная ночь может заставить меня поверить во что угодно, – ответил он, мягко улыбаясь. – Но днем, при свете солнца, когда мир становится таким, каким он и должен быть, всякая вера в призраков пропадает. Да, кстати, меня зовут Квентин Хейз.
– А меня Дайана Бриско.
– Рад познакомиться. – Квентин подошел к ней, протянул руку. Дайана колебалась лишь секунду, прежде чем пожать руку человеку, лицо которого вчера нарисовала.
Портрет мужчины, которого она прежде никогда не видела, оказался невероятно точным.
Мэдисон Симс была «ребенком с богатым воображением». Так, во всяком случае, называла девочку мать. Сама Мэдисон понимала это определение очень хорошо. Оно означало, что ни ее мать, ни другие взрослые не верили ни единому слову из того, что она им рассказывала о своих, как они говорили, «вымышленных друзьях». Для самой Мэдисон они были самыми что ни на есть настоящими, пусть не из плоти и крови, но все равно живыми.
Мэдисон, смышленая восьмилетняя девочка, очень быстро осознала, что, рассказывая о них, вносит дискомфорт и в жизнь взрослых, и в свою собственную. Взрослые начинают волноваться, разговаривать шепотом, смотреть на нее печальными глазами и таскать по разным докторам. Кроме того, на нее начинают смотреть подозрительно все взрослые, не только ее родители.
Поэтому она как-то вдруг перестала рассказывать о своих воображаемых друзьях. Когда же мать пыталась расспросить ее о них, Мэдисон не моргнув глазом лгала ей.
