– Но ведь я понимаю, что за ту жизнь, которую мы ведем с тобой… Вдвоем, в одиночестве – за эту жизнь мы тоже отвечаем… Если мы не поможем кому-нибудь, зная, что можем помочь – неужели от этого нам станет легче? Лицо Лиона просияло.
– Я знал, что ты ответишь именно так, Джастина! Я и не ждал от тебя иного ответа!
Она поднялась со своего места.
– Да…
Голос ее прозвучал как-то неестественно и напряженно – неожиданно для нее самой.
Лион, оглядевшись по сторонам, будто бы желая убедиться, что в комнате, кроме них, больше никого нет, также поднялся и, приблизившись к Джастине, произнес проникновенным голосом, каким обычно люди желают поведать какую-то тайну:
– Знаешь что… Я скажу тебе больше… Только обещай, что ты будешь смеяться надо мной…
«Как – у Лиона, оказывается, есть секреты от меня? У него есть что-то такое, что мучит его – кроме вопроса об усыновлении, разумеется?
Вот уж не думала. Во всяком случае, он не производит впечатления издерганного внутренними противоречиями человека…
Хотя…
За последнее время Лион очень переменился… Очень.
Стал более сдержанным, менее категоричным…
Глядя на него, видишь уже не самоуверенного в себе чиновника, каким он был еще несколько лет назад, а мятущегося, неуверенного в себе, слабого человека…
Да, теперь это – не та «пунктуальная немецкая колбаса в неизменном кожаном пальто», каким он однажды показался Джастине, а слабый человек, не знающий, как ему жить дальше…
С тех пор, как погибли бедные девочки…
О, Боже – лучше не вспоминать…»
– Послушай, Джастина, – произнес Лион, понизив голос до доверительного шепота, – не знаю, как ты к этому отнесешься… Но я скажу честно: мне хотелось бы, чтобы мы усыновили двоих…
– Двоих?
Он кивнул.
– Ну да… А почему это тебя так удивляет? – спросил Лион, глядя горячим взором ей прямо в лицо.
Джастина передернула плечами.
– Ну, честно говоря, раньше ты мне не говорил… – она поджала губы. – А почему двоих?
Лицо Лиона напряглось, черты лица его мгновенно заострились.
– Понимаешь ли, – начал он, – Господь одарил нас двумя детьми…
Джастина прищурилась, чтобы не расплакаться – внезапно острая жалость иголками пронзила ее сердце, ее мозг, все ее существо.
Отвернувшись, она отдышалась и, поправив прическу, произнесла:
– Да… Да, Лион, продолжай, я слушаю тебя…
– Я говорю, что Господь наградил нас двумя детьми… И ему же было угодно отнять их у нас…
Джастина вздохнула.
С минуту помолчав, он уже не так возбужденно добавил:
– И теперь наш долг – воспитать двоих детей взамен Элен и Барбары…
Джастина, ни слова не говоря, медленно прошлась по комнате.
Подошла к книжным стеллажам, отодвинула стекло, принялась смахивать с книжных корешков несуществующую пыль.
Лион терпеливо молчал.
– Я тоже так думаю, – выпалила Джастина неожиданно для самой себя. – Да, Лион…
Она задвинула стекло, включила телевизор и уселась на свое прежнее место.
По телевизору в это время показывали выпуск последних известий.
Диктор, сухопарый джентльмен лет сорока пяти, глядя прямо в объектив камеры, говорил:
– К сожалению, в последнее время терроризм все более и более захлестывает Британские острова… Джастина и Лион, как по команде, прекратили беседу, переключив все свое внимание на экран.
Комментатор продолжал – спокойно и бесстрастно; наверное, только британские телекомментаторы способны рассказывать о самых ужасных вещах таким невозмутимым голосом:
– Так, только что получено известие: в одном из пабов, расположенных в Лондоне, неподалеку от стадиона «Уэмбли», была взорвана бомба. Взрыв произошел после окончания международного футбольного матча между сборными Англии и Северной Ирландии, и в пабе в это время было довольно много посетителей. Семь человек погибло, двадцать четыре получили ранения различной степени тяжести. Полиция ведет следствие. Предполагается, что это – дело рук ирландских экстремистов из Ирландской Республиканской Армии… Это уже второй террористический акт, совершенный на островах за последнюю неделю…
На экране появились кадры полицейской хроники: развороченные взрывом автомобили, паб, из дверей которого вырывались языки пламени, пожарные машины, стоявшие рядом, пожарники, направляющие из рукава струю пены в сторону огня, медицинский микроавтобус с поднятой дверью – в него задвигали носилки, укрытые черным полиэтиленом – из-под него высунулась белая рука, как показалась Джастине, с оторванными пальцами…
