— Иди. Чем скорее поедешь, тем скорее вернешься, — жестко бросил Рог.
Козленок сделал было движение, будто хотел кинуться брату на шею, но снова только кивнул головой и легко погладил Рога по руке.
— Я скоро вернусь, — пообещал он.
Рог сквозь щели между досками наблюдал со своего поста на чердаке, как брат вскарабкивается на коня со ступеньки лесенки. Конь, почуяв на себе столь легкого наездника, пренебрежительно фыркнул и вскинул голову, но Козленок изо всех сил натянул поводья, заставляя животное слушаться. Понукаемый толчками босых пяток, конь неохотно вышел во двор.
— Пошел! — велел Козленок, но конь только уши прижал.
И тут же беспокойно захрапел, когда к его задним бабкам с враждебным рычанием метнулся кудлатый пес. Строптивый конь отчаянно заржал и кинулся в просвет в частоколе, который открылся прямо перед ним. Белый Рог проводил взглядом судорожно вцепившуюся в конскую гриву маленькую фигурку Козленка.
— Храни его, Матерь Мира — прошептал Рог.
Он сильно прижал большой палец к острому наконечнику стрелы, так что большая капля крови показалась из разреза и скатилась с высоты на землю.
— Вот моя кровь, Богиня. Храни его, — повторил Рог, а потом снова обратил взгляд на иллюзорную крепость и полностью сосредоточился на творении чар.
* * *
Тоненький полумесяц, оставшийся от красного солнечного диска, постепенно опускался за линию горизонта, точно окровавленный ноготь неторопливо царапал розовеющее небо. Закат точно высасывал из земли ее цвета, постепенно все вокруг превращалось в черно-серый набросок, пока окончательно не растворилось в темноте. У конников из Эймино оставалось немного времени до восхода луны, которая зальет окрестности обманчивым серебристым светом, открывающим многое из того, что хотелось бы укрыть. Конские копыта, обернутые в мягкую «обувку», ступали почти неслышно. Солдаты ухватили поводья своих лошадей прямо у самых их морд, прикрывая храпы ладонями, чтобы животные не выдали себя фырканьем. Они вошли в воды Сестры выше, чем стояла крепость, ожидая глубины и сильного течения, но, к их изумлению, вода едва доходила им до колен. Ну да, присутствие мага все законы природы переворачивало вверх ногами. Они приближались к форту с востока, по дну маленькой неглубокой долинки между двумя холмами. Крепость казалась черной угловатой дырой, вырезанной в небе, усыпанном серебряным звездным зерном. Туан проверил, легко ли выходит из ножен его меч. Снять часовых, открыть ворота, перерезать захваченных врасплох защитников… им приходилось делать и более трудные вещи. Хотя бывало и легче.
Свет, который неожиданно озарил ночной пейзаж, был совершенно неожиданным и застал солдат врасплох. Глаза, привыкшие уже к глубокой ночной темноте, невольно жмурились. «Рано же еще!» — воскликнул про себя туан, сильнее стискивая поводья растерявшегося и задергавшего головой коня. Щит Лунного Воителя стоял в небе прямо над магической крепостью, точно насмехаясь над планами предводителя. Кто-то за спиной туана выругался шепотом. В жутком бледном свете можно было иголки собирать. Теперь подходить к крепости ближе было бы самоубийством. Солдатам оставалось только одно: положить коней в траву и ждать, пока предательская луна скроется за тучей. Но в эту пору года вероятность появления туч на небе была ничтожной. Туан с ненавистью окинул взглядом однообразно чистое небо. Звезды побледнели, напрасно искал он и то облако, за которым раньше укрывался Воитель. «Магия… Обманы и наваждения. Разрази их гром, — со злостью подумал он. — Проклятье. Даже небо подвластно этим свинским отродьям». Похоже на то, что Господь Молота все-таки отвернулся от своего народа и — о горе! — ласково смотрел на чужаков из-за моря.
Минуты тянулись, как часы. Монотонный треск цикад действовал усыпляюще. Хорошо было бы попросту заснуть тут, в серебряном свете, прямо на пахучей сухой траве. Туан потер веки пальцами. Ему показалось, что очертания приземистой крепости дрожат и размываются. Когда же туан снова открыл глаза, то на секунду у него появилось впечатление, будто он вдруг ослеп. Рядом во тьме сердито зашипел кто-то из солдат.
