Магда тоже вела отчаянную борьбу с непослушными макаронами, что ничуть не мешало ей безостановочно болтать с друзьями. У Магды рот вообще никогда не закрывался.
— Ты только посмотри на них! — возмущенно обратилась она к Лауре.
— На кого?
Магда указала глазами на учительский стол, где Ребекка Таксус возбужденно шептала что-то на ухо своему соседу.
— Пинки Таксус так распинается перед Шварцем только потому, что он теперь наш новый дирекс!
— Фефунда! — пробубнила с набитым ртом Кая. — Фони фооффе фегфа фмефте!
Лауре потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что имеет в виду подруга.
— Надо же! А я и не знала.
— Неудивительно! — заметил Лукас. — Ты у нас вообще всегда ушами хлопаешь!
— Очень смешно! — Лаура состроила брату рожу.
Магда придвинулась поближе к друзьям и, понизив голос, спросила:
— Вы уже слышали?
— Что? — почти разом отозвались Кая и Лукас.
Магда посмотрела по сторонам, убедилась, что никто их не подслушивает, и зашептала:
— В воскресенье нашли труп.
Лаура сделала испуганное лицо:
— Что! Где? Как?..
Голубые глаза Магды заблестели от возбуждения.
— Помните, старый склеп в Мертвом лесу?
— В котором лежит Раймар фон Равенштайн? — удивленно спросила Лаура.
— Куда нам не разрешают ходить, потому что там водится привидение? — поинтересовалась Кая.
— Куда нам не разрешают ходить, потому что там можно упасть и разбиться! — поправил ее Лукас своим обычным нравоучительным тоном.
— Именно! — кивнула Магда. — Так вот, вчера один из учеников был там, и его придавило обломком стены!
Кая рассеянно опустила вилку, и спагетти, приправленные доброй порцией томатного соуса, приземлились ей на джинсы.
— У-упс! — всплеснула она руками и принялась вытирать джинсы салфеткой.
Лаура с немым укором покачала головой. Ну как так можно!
— Какой ужас! — снова обратилась она к Магде сдавленным голосом. — А ты откуда знаешь?
— Мне сказала Элени из седьмого «А», а ей сказала подруга из девятого «Б». А кто сказал ей, я не знаю.
— И кто это был? — грустно спросила Лаура.
— Элени считает, что дирекция старается замять это дело, — никто, правда, не знает почему, — ответила Магда. — Но мне все-таки удалось выяснить имя. Его звали Алан Шмитт.
— Алан Шмитт? — удивилась Кая. — Никогда не слышала.
— Я тоже, — заявил Лукас.
Магда кивнула:
— Говорят, он учился в одиннадцатом; правда, у кого ни спрошу, никто его не знает.
Лаура задумчиво посмотрела на подругу:
— Странно, правда? Ведь в Равенштайне не так уж много народу. Должен же кто-то…
В этот момент за учительским столом зазвенел колокольчик. Доктор Шварц собирался выступить с заявлением. Все сообщения или распоряжения администрации интерната делались обычно во время ужина. Но раньше право на это имел только сам директор, или уж в крайнем случае он лично просил кого-нибудь из коллег выступить перед учениками вместо него. Время от времени профессор поступал именно так, поэтому ученики успешно пережили уже выступления многих учителей. Например, речь Шушельпуфа, или магистра Себальдуса, как привыкли называть в интернате тощего как щепка и всегда крайне зажатого учителя немецкого Себальдуса Магеса.
Только один учитель еще ни разу не выступал. Это был доктор Квинтус Шварц.
«Так я и знала, — подумала Лаура. — Не успел стать директором, как уже развоображался. Ну ничего, это ненадолго!»
Доктор Шварц поднялся со своего места и скрестил руки на груди. Ему словно удалось прочесть мысли Лауры, потому что несколько мгновений он насмешливо смотрел ей прямо в лицо. Его черные глаза при этом победоносно сверкали.
Он поднял правую руку, и шум в зале постепенно стал затихать. Ученики перестали болтать, звон посуды прекратился, и наконец воцарилась полная тишина.
Доктор Квинтус Шварц не спеша обвел взглядом присутствующих. В интернате насчитывалось около двухсот учащихся и еще добрых две дюжины учителей — все глаза были направлены на заместителя директора.
Квинтусу, казалось, нравилось быть в центре внимания. Прежде чем начать речь, он глубоко, с наслаждением вздохнул.
— Дорогие коллеги и учащиеся интерната, — начал он своим глубоким, приятным голосом, — как многие из вас, наверное, уже слышали, наш глубокоуважаемый господин директор… — тут он на минуту прервался, чтобы демонстративно вздохнуть, — профессор Моргенштерн, к сожалению, болен. Поэтому я был вынужден временно взять на себя его обязанности и буду выполнять их до тех пор, пока здоровье его не улучшится!
