— Ты чего? — тихо спросил Березовский.
— Да, между прочим!.. — вдруг рассмеялся, очень громко рассмеялся Люсин. — Я совсем забыл тебе рассказать про этого самого Феба! Если б ты знал, сколько пришлось с ним намучиться! И ты знаешь, кто этот «последний есть наследник Феб»?
— Кто? — Юра тут же отвел глаза и тоже с готовностью рассмеялся.
— Феб Аполлонович — покойный папаша Веры Фабиановны Чарской, урожденной Пуркуа. — Люсин все еще смеялся. — Забавно?
— Как же это? Она ведь Фабиановна?
— В этом-то и весь фокус, это, собственно, и сбило меня сперва с правильного курса. Чертова старуха! Видишь ли, отчество Фебовна показалось ей неблагозвучным, и она сменила его на Фабиановну через газету в двадцать восьмом году… Какова?
— Кокетка, старик, кокетка! — шутливо отмахнулся Березовский. — Не суди ее строго, очаровательная ведь женщина.
— Очаровательная? Знаешь, сколько она запросила за свой сундук?.. По ценам международного антикварного рынка! Понял? — Люсин перестал, наконец, смеяться и глубоко вздохнул. — Да, веселенькая история…
— И вы заплатите?
— Какой там! Придется вернуть ей ларчик… А жаль! Вещь впечатляющая, в музей просится… Ну да ладно, не будем тревожить нашу Марию-медичку… Ей не до нас. Открывай!
Березовский вновь опустился на колени и, отыскав под крышкой крестообразное отверстие, вставил в него эбеновый крестик с жемчужиной. Тут только он разглядел, что это вовсе и не крестик, а стилизованный альбигойский голубок.
Но мысль эта только мелькнула в его голове и рассеялась; он же, занятый совершенно другим, не задержался на ней и повернул два раза крохотный ключик с головкой из некогда розовой, теперь же зеленоватой и темной мертвой жемчужины.
— Погоди, — опять остановил его Люсин.
— Что еще?
— Так ты будешь писать роман или нет?
— Я же сказал тебе, что еще не решил!
— А ты решай, братец, решай поскорее. У тебя ведь конкурент есть. Как бы не опередил…
— Кто же это, интересно? Уж не ты ли?
— Нет, не я… Но писатель, можно сказать, мирового класса.
— Ты это серьезно?
— Вполне. Меня вчера шеф вызывал.
— По этому поводу? Врешь, старик! — Березовский опять поднялся и отряхнул колени. — По глазам вижу, что врешь.
— Чтоб мне моря никогда не видать! — Люсин кулаком ударил себя в грудь.
— Что-то ты больно веселый сегодня? — покачал головой Березовский. — Никогда тебя таким не видал. — И он опять пристально посмотрел на него, пытаясь понять причину неровного и столь непривычного настроения. Возможно, он о чем-то даже догадывался.
— Просто настроение хорошее, Юра. Более ничего… А насчет конкурента чистая правда. Я сам удивился. Чего-чего, а такого даже не предполагал! Понимаешь, Юр, к расследованию проявлял некоторый интерес один иностранный дипломат. Меня это сперва даже встревожило. Никак не мог понять, что ему нужно. Конечно, он по долгу службы обязан был справиться о ходе дела. Это так. Но, каюсь, я заподозрил тут нечто большее, чем служебный долг… И не ошибся. Хотя в то же время попал пальцем в небо. Как ты думаешь, кем оказался на самом деле этот дипломат?
— Шпионом?
— Нет. Писателем!
— Мирового класса, — ехидно поддакнул Березовский.
— В том-то и дело На днях, конечно, по соответствующим каналам, мы уведомили посольство о результатах расследования. И что ты думаешь? Этот консульский чиновник самолично пожаловал к нам и буквально на коленях стал умолять сообщить ему подробности.
— Из этого вы тут же заключили, что он писатель. — Березовский насмешливо хмыкнул. — Да… Нечего сказать! Одно слово: кри-ми-на-ли-сти-ка.
— Ты погоди иронизировать! Нам еще до его прихода это было известно. Он пишет под псевдонимом и выпустил уже шестнадцать книг: «Тайна голубой комнаты», «Агент 47», «Случай в Альпах», «Лисы пустыни», «Правда о Красной руке» и так далее.
— Детективщик?
— Точно. Прославленный автор детективных романов Кэтрин Лонг!
— Кэтрин? Это же женское имя?!
— Он взял себе женский псевдоним. Между нами, конечно, их посол терпеть не может детективов и, кажется, даже не подозревает, кого пригрел под своим крылышком.
— Черт возьми! Вот это история!
— Да. Так будешь писать?
— Конечно, буду. Я ведь просто так, дурака валял.
