— У него своеобразный такой запах… — начал было седоусый, но Тер мягко улыбнулся:
— Я знаю, как он пахнет. Просто когда-то я любил такой чай. Очень давно. Можно сказать, в другой жизни…
— Ничего себе, — сказала женщина, склоняясь над его чашкой, и поправила маску возле губ. Тер-Григорян невольно отметил, что женщина немолода, но лепка её рта совершенна.
— Дайте-ка сначала я попробую, — попросила она, и, не дожидаясь согласия, взяла чашку прямо из рук Тера. — Действительно, шишками пахнет… И костром. И ещё лыжами. Как интересно. В детстве, в лесу… — Она отхлебнула. — Странный вкус. Наверное, надо распробовать… Это был такой чай… Лапсанг… Ой… Йёёёёй!
Чашка выпала у неё из рук. Через несколько секунд тело женщины рухнуло на пол. — Суш-шв-в-в-в-в-в, — простучали её зубы, прежде чем седоусый выхватил чёрный плоский пистолет и началась пальба.
30 июня 2005 года. Раннее утро.
Солнышко, чуть натужно, поднималось над сонной недовольной землёй, медленно разворачивающей свои зеленя к подателю света и тепла. На чисто выбритом газоне росла невероятного цвета трава — не просто зелёная, а пронзительного морского оттенка, отдающего в ультрамарин. В последний год Саша видел такую траву практически везде. Почему-то на этих новых газонах всякий местный сор — одуванчики, репьи, лопухи — не приживался. Ультрамариновая зелень стояла густо и ровно, жирная, блестящая, масляная. Саше пришло в голову, что газон намазан на землю, как масло на бутерброд. Представил себе стриженый бутерброд. Нет, не смешно.
На улице догребал веточки и щепочки молодой дворник в оранжевом жилете и того же цвета чалме. Увидев Лбова, он заулыбался и уважительно сложил руки перед лицом. Саша вздохнул и прошёл к машине — успев, однако, увидеть краем глаза, что на детской площадке поставили новую скульптуру. Богиня Лакшми улыбалась полными губами, полированную деревянную шею кто-то украсил цветочной гирляндой.
Улицы были относительно пусты. У шлагбаума подрёмывал чёрный гаишник. Саша затормозил, сказал «мне в Сити» и протянул в окошко карточку. Чёрный вежливо сложил руки у лица, ловко открыл ящик, провёл карточкой по прорези. Шлагбаум вздыбился, как лингам Шивы перед апсарой, открывая дорогу в Артха-Сити, деловое сердце столицы.
Эта дорога была, пожалуй, лучшей в Москве, если не в России. Чёрные считали делом чести поддерживать её в таком состоянии круглогодично, умудряясь держать ленту в порядке даже во время густых снегопадов. Впрочем, последний густой снегопад был в две тысячи втором. Перемены принесли с собой тепло.
Лбов проехал мимо пёстрых шатров «Махендры» — интересно, кому пришло в голову дать развлекательному центру такое название? — потом миновал череду старых, ещё допримаковских построек (кажется, их уже приобрёл какой-то расторопный индрус из новых), одолел сложную развязку и вышел на прямой участок, ведущий к коммерческому центру.
Жаль, конечно, кремлёвскую панораму. Теперь с Красной Площади видны огромные розовые скалы Артха-Сити, главного капища Её Высочества Прибыли. Хотя слово «артха» обозначает скорее пользу вообще… что-то там вещал вчера по телевизору этот… ну как его… Субрамуния-свами? Лбов в последнее время пристрастился к каналу «Культура», а откуда все эти седобородые гуру просто не вылезают. Надо отдать им должное: говорить они умеют. Вроде и ничего особенного, но поют гладко, сладко… хочется слушать и проникаться. Во всяком случае, на последнем теледиспуте Субрамуния-свами с диаконом Кураевым поп выглядел бледновато. И даже то, что победу присудили ему, ничего не меняло. Ну, надели на попа гирлянду и провозгласили Украшением Красноречия. Вроде и уважительно, а по сути-то: гирлянда на рясе — это как-то не того…
Ладно, хрен с ним. Надо бы радио послушать.
Ага, новости по «Маяку». Президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин чувствует себя превосходно, работает с документами, и вчера подписал указ о присуждении российской певице Сарасвати ордена «За заслуги перед Отечеством IV степени». За Евровидение. Ну, положим, баллы девка набрала там не столько голосом, сколько голеньким пузиком да ангельской попкой, но победителей не судят… Говорят ещё, что настоящее имя этой Сарасвати — то ли Енукян, то ли Манукян, ну да кого теперь это волнует.
