У меня и своих дел было по горло. Я не намерен был наживать себе головную боль из-за Ингрема, поэтому я прервал его, не узнав того, что он хотел мне объяснить.
— Я только напрасно потеряю время, — заявил я, состроив любезную улыбку. — Я разбираюсь в этом еще меньше, чем вы. Кроме всего прочего, у меня много дел. — Я повернулся к Кэрол: — Когда мы увидимся?
— Ты действительно должен уехать? — разочарованно спросила она.
— Да. Вам надо решать свои вопросы, а я должен заниматься не менее важными, но своими делами, — сказал я. — Давай договоримся, когда встретимся.
Трое мужчин наблюдали за нами. Я чувствовал, что Кэрол хочет, чтобы я остался, но я был сыт по горло этим обществом, где все внимание было обращено на Ингрема, а мною никто не интересовался.
— Сегодня четверг. — Она нахмурилась и посмотрела на висящий на стене календарь. — Может быть, завтра? Ты можешь приехать ко мне завтра вечером? Сегодня я уже не освобожусь.
— Хорошо. Я завтра приеду. — Я кивнул Хайамсу, пожал руку Ингрему и помахал Питеру. — Не тревожьтесь, — подбодрил я напоследок Ингрема, — ваш сценарий находится в надежных руках.
Я старался, чтобы мой голос при этом не прозвучал покровительственно, но это мне не удалось. Может быть, здесь был виноват потрепанный костюм Ингрема. Из-за нереспектабельного внешнего вида Френка я чувствовал себя рядом с ним важной персоной. Я покинул кабинет Джерри вместе с Кэрол.
— Он такой честный и откровенный, — имея в виду Френка Ингрема, сказала мисс, когда я сел за руль. — Мне очень жаль его, Клив.
Я с изумлением посмотрел на ее грустное лицо:
— Тебе жаль Ингрема? Тебе — его? Да он же получит от Голда четверть миллиона!
Кэрол безнадежно махнула рукой.
— Р.Г. говорит, что у Френка нет идей, но это не так. У него великолепные идеи, идеи огромного значения, только Р.Г. они не понятны. Если бы мы дали Ингрему свободу действий, он создал бы замечательный фильм, пусть один, но такой, который был бы значительно лучше фильмов, поставленных Питером и Джерри. Но Голд не дает ему работать самостоятельно, постоянно вмешивается во все начинания Френка.
— Странный человечек этот маленький Ингрем, правда?
— Я люблю его. Он человек прямой, а эта экранизация имеет для него большое значение.
— Еще бы, ему надо подработать, чтобы приодеться, — холодно заметил я. — Ты видела, какой у него потрепанный костюм?
— Одежда не главное в человеке, Клив, — отпарировала на мой выпад Кэрол и покраснела.
— Пусть будет по-твоему. — Я наклонился и нажал на кнопку стартера. — Не переутомляйся, дорогая, не засиживайся на работе, а завтра в восемь я буду у тебя.
— Клив. — Не давая мне уехать, Кэрол встала на подножку. — Какой у тебя договор с Голдом?
— Он хочет, чтобы я написал сценарий, — спокойно ответил я. — Завтра я расскажу тебе подробнее.
— Сценарий об этой женщине?
— О какой женщине? — Я заерзал на сиденье.
— Когда я подала эту идею, я сразу поняла, что допустила ошибку, — быстро проговорила Кэрол. — Тебе нужен повод, чтобы видеться с ней, да? Клив, я прекрасно знаю тебя. Ты только делаешь вид, что хочешь написать о ней, но дело не в этом. Все гораздо сложнее. Будь осторожен. Я не могу помешать тебе, остановить тебя, но прошу тебя: будь осторожен.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь… — начал я, но Кэрол жестом остановила меня.
— Не надо, Клив, — сказала она и, рванувшись вперед, вбежала в дверь киностудии.
Я медленно поехал вперед. Когда я вернулся домой и поставил машину в гараж, стрелки часов на приборной доске показывали 3.30. Я подумал о Кэрол и решил, что причин для тревоги у нее нет. Но, вместе с тем, я прекрасно знал, что затеял очень опасную игру. Кэрол была нужна мне. Если бы она меньше перегружала себя работой и смогла бы уделять мне побольше времени, меня не прельстила бы ни одна женщина на свете. Но Кэрол была вечно занята, а я, наоборот, умудрялся иметь слишком много свободного времени, которое полагалось чем-то занять. «Может быть, лучше забыть Еву?» — подумал я. Но понимал, что обманываю себя, что, если даже попытаюсь сделать это, не смогу. Для меня одинаково мучительным являлось отказаться от Евы и искать с ней близости, добиваться ее любви. С собой бороться я был не в силах. Никакие разумные, трезвые мысли не могли заглушить желания овладеть пренебрегшей мной проституткой. Я не хотел ее забывать. И в этом был весь ужас моего положения.
