Моя жертва. Он или она должны были “заслужить” стать ею. Я чудовище, конечно же, не спорю… но я не хотела быть им окончательно. Я искала выродков, подонков и наркоманов. И я их находила.
Много раз я пила из вены у пьяных девушек, убеждая потом их бросить эту разгульную жизнь и вернуться к собственным детям. Много раз я кусала парней, говоря им после не бить собственных матерей и не изменять своим женам. Я потеряла счет своим внушениям всем этим жалким падшим людям, которые совершенно не ценили свою нормальную жизнь, которой лишилась я.
Я не была уверенна на сколько долго действовало мое внушение, и все же у меня не было выбора. Наркоманы бросали колоться, возвращались к нормальной жизни и к своим семьям. Девчонки оставляли панель, кокс и выпивку, возвращаясь к своим малолетним детям родившимися невесть от кого. За этим я достаточно понаблюдала.
Фамилия мне под стать, скажете вы… Ангелова Анна - посланница справедливости и милосердия…
Бред.
Ад породил меня, не Рай.
Меня замутило… Злость заставила мои челюсти сжаться. Какое я право имела брать на себя такую ответственность? Этим вопросом я задавалась тысячу раз… ответа не было, но я знала одно, это была малая толика того, что я могла дать им взамен. Они меня кормили, хоть и безвольно…
Я опомнилась, когда заметила на себе взгляд красивых карих бархатных глаз. Этот взгляд блуждал по-моему лицу и принадлежал высокому стройному парню.
Странно… его дыхание было спокойным, руки скрещёны на мощной грудной клетке. Он стоял, облокотившись о стену одним плечом, и просто смотрел на меня.
Растянутая, небрежно одетая майка… какой-то модный молодежный кулон на шее… загорелая кожа, блестевшая от пота… на вид ему было не больше двадцати.
Интересный тип.
Я давно перестала заглядываться на них… Но в этот вечер я удивила сама себя.
Я не сдержалась и улыбнулась. Он вскинул темные густые брови, но в лице не изменился.
О, милашка, если бы ты знал, кто я…
Нужно было уходить, иначе снова пришлось бы заказывать выпивку.
Я повернулась к сероглазому парню за стойкой, он тут же наклонился ко мне, вопросительно кивнув головой.
- Мне пора идти. - сказала я.
- О, минутку… - он ринулся куда-то в сторону, а потом протянул мне счет. Дороговато, но не для меня. Я мило улыбаюсь, и на столешницу легла крупная купюра.
- Сдачу оставь себе. - я спустилась на пол с высокого стула. Мои глаза снова устремились на странного незнакомца. Тот все ещё смотрел на меня, но уже не так безэмоционально. На его лице была тревога и растерянность. Я нахмурилась и отвела взгляд. Он расстроился, что я уходила… как банально.
Я трижды убила за семь лет моего существования в зверином обличии. Первые две жертвы были в ночь моего обращения… мне так жаль, это было неосознанно и жестоко. Третья жертва… это было обоюдно и Линда не совсем была жертвой. Я сознательно лишила ее жизни… быстро и безболезненно.
Мне никогда не забыть жуткий страх застывший в их глазах… и я всегда буду с этим жить. Мужчина, который уже готовился к выписке после стандартного удаление аппендикса и молоденькая девушка-медсестра, так не вовремя вошедшая ко мне в палату… они просто стечение обстоятельств.
Я не могу не винить себя, хоть и понимаю то, что я в тот момент испытывала, было не сдержимо и не управляемо. Мне было больно, мой разум не существовал вообще, дикая агония выжигала мое тело изнутри… Единственное, на что мне хватило на секунду просветлевшего ума, так это на то, чтобы испариться в мгновение ока с глаз нескольких десятков наблюдателей и укрыться в одном из подсобных помещёний больницы.
Линда же… Линда была прекрасной и светлой. Ей было восемьдесят три, когда ее доставили в реанимацию с инсультом два года назад. Ее ноги отнялись, правая рука безвольно повисла. Она тихо плакала ночами и просила медсестер дать ей умереть…
Я в то время часто наведывалась в отделение нейрореанимации. Там находился самый крупный в городе банк донорской крови, пока однажды властям не взбрело в голову перенести его в соседний город… Так, однажды, я и услышала Линду.
Старуха была такой маленькой, как одиннадцатилетняя девочка, совсем худая и такая бледная… Она просто сливалась с застиранными серыми простынями больничной койки. Но она могла говорить, и улыбалась мне. Я ещё несколько раз заходила к ней посреди ночи, когда все глубоко спали. Мы разговаривали… Она приняла меня за одну из медсестер, думала сначала я. А однажды Линда приподняла свою левую руку, которой ещё могла немного шевелить… и сказала, что знает кто я.
