Больше всего мистеру Шеперду нравилось нырять. Меня это не особенно интересовало, но слышали бы вы его рассказы: не океан, а небеса обетованные с ангелами-рыбками. В городке он купил маску для подводного плавания. Больше ему ничего не было нужно: уходил на целый день и возвращался обгоревший на солнце. Я думала, у него жабры вырастут. Все чаще он возвращался к рыбам, уходя из мира людей. Как-то принес на ужин календарь и показал мне число, которое обвел кружком, примерно через две недели. Хотел остаться до тех пор. Значит, нужно было менять дату возвращения, а это не так-то просто. Не сказать чтобы я очень обрадовалась. В «Рее» я взяла отпуск за свой счет, и они с радостью найдут мне замену. Я спросила, не надумает ли он потом еще раз перенести отъезд. Как ребенок, который тянет время, лишь бы не ложиться спать. Он ответил — нет, уедем такого-то числа, после полнолуния. Видимо, ему это было важно.
В наш последний день он собрался на пляж и попросил меня пойти с ним. Я ничего не имела против того, чтобы посидеть у моря с книжкой. Так бывало не раз. Но стоило нам очутиться на берегу, как мистер Шеперд повел себя странно. Собралась толпа мальчишек, и он по-испански сказал им, что заплатит, если они пойдут смотреть, как он ныряет, — просто чтобы проверить, как долго он сможет оставаться под водой. Мальчишки, казалось, за деньги готовы были даже слушать, как он насвистит мотивчик какого-нибудь диксиленда, если ему заблагорассудится, так что мы все вместе отправились по тропинке через кусты к берегу.
Нырять мистер Шеперд решил в бухточке, закрытой скалами; полоска берега с каждой минутой становилась тоньше: начинался прилив. Время шло к полудню; похоже, мистеру Шеперду не терпелось поскорее зайти в воду. Она пока стояла невысоко, но стремительно прибывала, поглощая маленький пляж. Интересно, сколько, по его мнению, я тут пробуду, подумала я. Не знаю, что сказал мистер Шеперд, прежде чем нырнуть. Не обратила внимания. Пожалуй, я немного сердилась на него. К тому же у меня была с собой книга. Но спустя некоторое время я подняла глаза и не увидела его. Я подождала. Сосчитала до пятидесяти, потом до ста. Я не думала, что он мог куда-то деться из бухты. И тут меня осенило: он утонул. Мальчишки, похоже, тоже поняли это: они смотрели не на воду, а на меня. Наверно, полагали, что дальше дело за мной — расхлебывать кашу.
Закричала ли я? Это на меня не похоже, так что едва ли. Кажется, я встала, бросила книжку и побежала к морю. Помню, как подумала, что не могу зайти в воду, потому что испорчу туфли. Значит, тогда до меня еще не дошло, что случилось кое-что пострашнее промокших туфель. Да и вообще всего, что я знала. Мой муж, Фредди Браун, погиб во время паводка реки Френч Брод в 1916 году, и его смерть разбила мое девичье сердце. Но сейчас дела обстояли куда серьезнее. Сердце мое постарело, и мне было что терять. Тот день не передать словами. Мистер Шеперд нашел бы нужные слова для ощущений, которые я испытывала; мне же оставались только чувства.
Я как могла объяснила мальчишкам, чтобы бежали за подмогой. Из деревни пришли мужчины и обследовали бухту. Среди них был и друг мистера Шеперда, Леандро. Позже подоспела полиция. К ночи, должно быть, на берегу побывала добрая сотня людей. Начался отлив; с каждым часом полоса пляжа становилась шире и могла вместить всех зевак. Тогда так толком и не стемнело: едва село солнце, как взошла большая круглая луна. Думаю, большинству собравшихся было просто любопытно поглазеть на утопленника. Но все разошлись несолоно хлебавши, потому что тела не нашли. Мистер Шеперд исчез.
Тот день я помню отрывками, не целиком. Не могу сказать, как вернулась в отель. Полицейские обыскали комнату мистера Шеперда, рассчитывая обнаружить какую-нибудь записку или другие улики: они полагали, что он покончил с собой. Я понимала, что это не так, и все-таки сомневалась. Стояла в дверях, пока они рылись в наших чемоданах и ящиках столов и думала: «Опять то же самое. Полиция ищет улики и того, кого не найдет». Тут мне бросился в глаза каменный божок, которого мистер Шеперд любил носить в кармане. В комнате было чисто, все вещи убраны, а фигурка стояла на столе и улыбалась мне! Или ревела круглым ртом, похожим на дыру в голове. При виде этого мне тоже захотелось зареветь, хотя это на меня совсем не похоже. Уверена, что божок очутился там неспроста: мистер Шеперд оставил его для меня. Но что он хотел этим сказать, я не знала.
