Вот почему Хамфри интересовался им и невольно ему завидовал. Потому что сам он был лишен этой страстности, как и большинство людей. Сейчас, в саду, когда в его сознании мелькали обрывки прошлого, какие-то надежды на будущее, какие-то расчеты (потаенный планировщик, трудящийся невидимо и неслышно, но постоянно, не умирает ни в возрасте Хамфри, ни в любом другом), он не воссоздавал свою биографию. Это никому не под силу. При подобных попытках, как не раз наблюдал Хамфри, человек выбирает и отбрасывает, чтобы доказать свою правоту или извинить себя, а порой — чтобы взвалить на себя бремя более тяжкой вины, и никогда не ограничивается только холодной и беспристрастной истиной.
Собственно говоря, как свидетельствовали его отношения с леди Эшбрук, Хамфри родился в близком соседстве с ее миром. Он приходился ей троюродным братом. Его семья принадлежала к обедневшей аристократии, а он был младшим сыном. Ему дали традиционное образование, и он, особенно не выделяясь, учился неплохо. Его никто не назвал бы блестящим, как назвала леди Эшбрук Поля, но он считался очень неглупым. На его беду, как он думал позже, у него были небольшие собственные средства, и когда в двадцать один год он окончил Кембридж, его доход составлял 250 фунтов. В 30-е годы на это можно было путешествовать, и Хамфри объехал всю Европу и выучил несколько языков, к чему был способен от природы. Он долго терзался любовью к женщине, которая его не любила, но потом все-таки уступила его сумасшедшей настойчивости и вышла за него.
Безвестное существование, любил он говорить, объясняя, какой обычной и заурядной была его жизнь, со скромностью более абсолютной, чем скромность Поля, но все-таки недостаточной, чтобы удержать его от соблазна преувеличивать все тусклые аспекты ее тусклости. Во время войны он разошелся с женой — при полном взаимном согласии. Он служил в привилегированном полку, куда, как он, разумеется, не забывал упомянуть, его не зачислили бы, если бы не его родственные связи. Он не был хорошим офицером — то есть так говорил он сам, — но не был и особенно плохим. Затем его откомандировали в военную разведку, и то, что он знал языки, пришлось там очень кстати. Кроме того, какое-то подспудное тщеславие внушало ему мысль, что, хотя все люди, убежденные, будто они много знают о других людях, обязательно дураки, он все же чуть меньший дурак, чем некоторые.
Эта работа оказалась прологом к другой. Война кончилась, и он собирался жениться во второй раз. Своего небольшого дохода он лишился и должен был искать приличный заработок. Его пригласили с водевильной таинственностью и спросили, не хочет ли он работать в службе безопасности. Опять-таки, как он любил указывать, это объяснялось только его родственными связями. Ни денег, ни положения, но безусловно респектабелен и происходит из аристократической семьи. Ни в чем предосудительном не замечен. Никаких явных сексуальных отклонений (хотя позднее Хамфри не упускал случая рассказать самодовольным ханжам, что безусловно самый талантливый руководитель во всей британской разведке и столь же надежный, как сам Уинстон Черчилль, питал трагическое пристрастие к маленьким мальчикам). Короче говоря, Хамфри по всем статьям подходил под определение человека, который умеет хранить тайну и не предаст родную страну. И самое странное, как тоже любил указывать Хамфри, в целом все получилось не так уж плохо.
Мало кому известна история службы безопасности — мало кому она может быть известна. Хамфри в силу своих обязанностей имел доступ к личным делам ее сотрудников. Предательства в ней случались заметно реже, чем в любой другой родственной службе, о которой он располагал соответствующими сведениями, и было гораздо меньше внутренней коррупции.
Во всяком случае, он дал согласие без долгих колебаний. Никаких этических проблем для него не возникало. В той очень небольшой мере, в какой его интересовала политика, он придерживался неопределенно либеральных взглядов. Но это не мешало ему считать, что общество имеет право оберегать себя. Любое жизнеспособное общество поступало так, иначе оно недолго оставалось жизнеспособным. Имело значение и то, что он и его будущая жена как раз обдумывали, какую ему искать работу. И вот ему предложили работу.
