- Я хочу, Рамон, чтобы вы поехали в Лакост и нашли де Сада. Если не найдете его в замке, конфискуйте все сочинения этого проклятого маркиза. Вы должны прочитать их и доложить мне об их содержании, а потом уничтожить каждую страницу, каждое слово. Вы поняли?
Уголки губ у генерал-лейтенанта побелели. И вот Рамон сидел в карете, направляясь в Прованс, и проклинал тот час, когда начал работать под началом Демери. Проклинал свой интерес к литературе. Он нервничал и злился, что именно писатель помешал его работе, заставив заниматься своей особой и своими жалкими сочинениями в ущерб расследованию убийств.
Он пытался внушить себе, что это лишь короткая поездка, небольшой перерыв в следствии, скоро все вернется в прежнюю колею и он продолжит разгадывать свою загадку. Но что-то тревожило Рамона, и он решил выполнить это небольшое поручение с особым тщанием. Если он будет предельно точен, не исключено, что это поможет ему найти в поручении смысл, а это удовлетворит и его начальников, и этого несправедливого брюзгу Марэ. Слова Рамона о том, что он вот-вот найдет убийцу, разгуливающего по Парижу, генерал-лейтенант встретил довольно резко.
- И как давно вы уже ищете этого убийцу? - с ядовитой иронией спросил он.
Рамон утешал себя тем, что ему поручили это в общем-то незначительное дело потому, что побег де Сада оскорбил полицию, и ему, Рамону, собственно, оказали честь, направив его в Лакост. И тем не менее всю дорогу в Прованс он мечтал о возвращении в Париж.
В пути их застал дождь. Проливной дождь. Он стучал по листьям деревьев. Канавы были полны воды, поля и дороги словно слились друг с другом. Рамон бранил кучера. Но в конце концов ему стало ясно, что продолжать путь - это попусту тратить время и силы. Они остановились в придорожном трактире. Всю ночь Рамон лежал и слушал, как в кронах деревьев шумит ливень.
В замке маркиза не оказалось. Однако в его кабинете они нашли гору рукописей. Романы. Рассказы. Пьесы. Статьи. Рамон велел двум слугам отнести все в карету. Сам же обошел замок и записал кое-какие наблюдения о легкомысленном убранстве зала и беспорядке на кухне, словно хотел запротоколировать тот факт, что в поисках маркиза он осмотрел все углы и закоулки.
В одной комнате он нашел распятие, и ему стало неприятно. Там же в шкафу лежали орудия пыток, плети, щипцы, манжеты, наручники. Рамон долго разглядывал эти орудия боли и даже забыл о своих заметках. Что привлекательного в боли? Что заставило такого человека, как де Сад, посвятить свою жизнь культу боли? Неожиданно Рамон подумал, что только любовь могла толкнуть человека на столь абсурдные действия. Он быстро покинул комнату, так и не сделав никаких записей, потом выбранил слуг и сказал, что они должны работать быстрее.
По возвращении в Париж он решил первым делом прочитать все сочинения маркиза. Ему хотелось поскорее покончить с этим и вернуться к разгадке таинственных убийств. Страница за страницей читал он длинные пассажи. Время от времени вставал из-за стола и бесцельно ходил по комнате, словно для того, чтобы стряхнуть с себя что-то нечистое, какую-то заразу. Садясь снова за стол, он заставлял себя думать, что лежащие перед ним записки - это испытание, посланное ему Богом. Если он не сможет продраться через эти сотни страниц, исписанных столь же витиеватым почерком, сколь витиеватой была и манера изложения, то не сможет раскрыть и дело. Рамон прикусил кончик пера. Встал и плюнул в окно.
"Прощай пристойность! Прощай честь! Руссо, Вольтер, вам есть чему у меня поучиться! Вы ошибаетесь, рассуждая о добродетели, рассуждая о разуме и возвышенных идеалах, а также утверждая, что доброта - это единственный путь к счастью. Вы должны были показать нам, что жестокость сильнее добродетели. Ибо только так можно возбудить в читателе интерес. Да-да, покажите нам женщину, которая насилует своего сына. Убивает его. Отправляет свою мать на виселицу и выходит замуж за собственного отца. Но так писать вы не смеете. Не можете. К сожалению, у вас недостает таланта увидеть, что природа - это жестокая машина. В ваших мелочных произведениях нет ничего по-настоящему ценного. Ваши сентиментальность и пристойность фальшивы. На вас уже легла тень таланта месье де Сада. Прощайте!"
