"Любовь"... Теперь докторша без робости или смущения употребляла это слово, когда говорила о Бу-Бу. Все свое время она отдавала этой девочке из монастыря. Бу-Бу вымыли, осыпая поцелуями, и закутали в шелковую ткань ее бесформенное тело. Тихие односложные слова, которые она произносила, встречались восторженными улыбками, и вскоре Бу-Бу превратилась в счастливейшее создание в мире. Она гуляла по лесу, рвала на лугу цветы и косоглазо щурилась на солнце.
Доктор Кирос сделал необыкновенно удачную для хирурга карьеру. Он был маленький и толстый. Его короткие пухлые пальцы казались малоприспособленными к занятию тонким врачебным искусством.
Но, будучи еще мальчиком, на вопрос взрослых, кем ему хочется стать, он с упрямым видом бросал только одно слово - "доктором". По-видимому, это было твердое решение, и он добился своего, настойчиво требуя, чтобы родители отпускали его вместе с дядей на ярмарки, где знахари и хирурги-любители показывали свое искусство. Дядя и сам был весьма изобретательным человеком и готовил пользующееся спросом животное масло, которое, по его словам, он добывал из бычьих рогов. Говорили, будто это oleum animale способно продлить человеческую жизнь лет на сто, а то и на двести. Однако сам дядя умер, когда ему был шестьдесят один год. Как бы там ни было, маленький Кирос объездил со своим дядей все ярмарки Северной Франции. Горящими глазами он следил за манипуляциями хирургов. Позже он стал специалистом по удалению камней из мочевого пузыря, которое в те времена считалось крайне болезненной операцией. Однажды в Англии Кирос наблюдал, как один хирург в больнице Святого Фомы удалил больному камень за шестьдесят секунд. Это было невероятно! Сия "заурядная операция" означала, что Кирос впредь сможет оперировать в десять раз больше больных и тем самым значительно увеличит свое состояние. Со всей Нормандии к нему приезжали люди, мечтающие избавиться от страданий. Доктор Кирос мог позволить себе выбирать пациентов, и он не смущался, называя высокую цену. Ведь нужно было платить садовнику. Платить горничным. Жене требовались туалеты из Парижа, а Бу-Бу - гувернантка. То, что фигура Бу-Бу, несмотря на скудное монастырское питание, приобрела столь чудовищную форму, доктор объяснял скорее волей Божией, чем нарушенным обменом веществ. Когда испуганная жена поинтересовалась связью между ожирением девочки и ее питанием, доктор красноречиво заговорил о многообразии форм в природе: разве рыба и слон не отличаются друг от друга, разве курица похожа на тигра? Жена задумчиво кивала, слушая его объяснения. Позже доктор внушил Бу-Бу, что от природы все люди добры. И если кто-нибудь плохо отзывается о ней, она не должна подавать вида, что слышит это. Все делалось для блага ребенка. Девочка научилась шить и танцевать, умела вести себя в приличном обществе и узнала вкус трюфелей из Перигора. Гувернантке поручили воспитывать девочку в духе эпохи Просвещения. Приемной дочери доктора следовало уметь читать, писать и считать, словно она была мальчиком. Бу-Бу преуспевала в счете, читала Монтескье и Расина. Она была образованная девочка. Любовь родителей позволила ей забыть о своем происхождении. У отца были большие планы относительно ее будущего: ей предстояло стать его ассистенткой и помогать своему стареющему отцу в столь важной работе, как удаление камней из всех мочевых пузырей на свете.
Но разве мир не жесток? Ей пришлось всего этого лишиться. Зачем, спрашивается, ей было дано познать счастье, если оно все равно было у нее отнято, а на сердце осталась лишь горечь утраты?
Бу-Бу было четырнадцать лет. Она стояла на пепелище родительского дома с металлическим ларцом в руках. Бог отнял у меня все, думала она. И хуже всего то, что Он оставил меня в живых, словно Ему нужен был свидетель. А еще Он дал мне этот ларец, чтобы я жила дальше и всегда помнила о случившемся. Таково посланное мне испытание, думала она. Ибо, если я не выживу, окажутся правы те, кто говорит, будто тело мое - дело рук сатаны и в сердце моем посеяно семя дьявола. Бу-Бу смотрела на ларец и знала: то, что осталось от ее родителей и что в свое время позволило им взять ее к себе и, так сказать, спасти от прозябания, были Деньги. И, стоя там, на пепелище, она решила сделать все, чтобы преумножить оставшееся ей состояние.
