– Теперь – нож! – потребовал тот же голос. Отрок повиновался, чувствуя, как чуть ослабло давившее на шею холодное злое железо.
– Руки за спину.
Что ж, пришлось исполнить и это. Дивьян не очень-то испугался – что с него взять грабителю? Правда, может, это был кто-то из тех, кто…
Он и не заметил, как исчез противный холодок около шеи. Убрав нож, ему проворно стянули за спиной руки.
– Можешь сесть, – разрешили.
Отрок повернулся и медленно опустился на лавку, украдкой рассматривая незнакомца. Тот оказался довольно высок ростом – на полголовы выше Дивьяна – в толстых меховых штанах и овчинном полушубке, подпоясанном наборным поясом из бронзовых бляшек, в надвинутой на самые глаза шапке, обшитой пушистым беличьим мехом. На лавке лежал небрежно брошенный плащ из синей заморской ткани с красным подбоем. А гость-то – не нищий! Так что же ему тогда надо?
Посмотрев на Дивьяна и хмыкнув, незнакомец деловито засунул в ножны длинный узкий кинжал. В прыгающем свете горящих в очаге веток тускло блеснула золотом рукоять с навершьем, украшенным гладким голубым камнем. Отрок усмехнулся, молча ожидая вопросов. Вряд ли его будут сейчас убивать, коли не сделали это сразу. Пытки? А что он такого тайного может знать? Дорогу к разоренной усадьбе? Дивьян вздохнул, вспомнив убитых родичей. Внезапно ему стало страшно – ведь он даже не погреб их, а надо было! Вернуться! Вернуться немедленно, вернее, как только будет возможно, совершить упокойный обряд, а дальше уж видно будет, дальше – как дадут боги. Снаружи завыли волки. Заскреблись лапами в стены – ну, скребите, скребите, уж тут-то вряд ли чего выскребете, чай, не на дереве!
А вот незнакомец вздрогнул от волчьего воя, повел зябко плечами, поежился… Или это только показалось Дивьяну?
Затем он услышал вопрос на незнакомом лающем языке. Отрок отрицательно покачал головой – не понимаю. Незнакомец снова повторил вопрос, с явной угрозой вытащив из ножен кинжал. Тот же результат. Подумал немного, потом спросил по-славянски:
– Далеко ли ваши?
Уж конечно же его не интересовал сам Дивьян, куда больше был интересен род. Ну а род у парня был уже в пределах недосягаемых.
– Далеко, – подобрав нужное слово, ответил наконец отрок. – В той стороне, откуда обычно не возвращаются.
– Загадками говоришь, – поиграв кинжалом, нахмурился незнакомец. Голос у него был какой-то странный, слишком уж тонкий, такой больше подошел бы девке. Он хотел еще что-то спросить, но передумал. Ходил нервно около очага, посматривая на горящее пламя. Видно, прикидывал: хворост уж догорал, у стены осталось охапки две – хватит ли на ночь? Он нагнулся за ветками, так неловко и быстро, что слетела с головы шапка… Длинные золотистые волосы рассыпались по плечам. Незнакомец резко обернулся… Миловидное лицо, чуть припухлые губы, глаза, большие, блестящие, синие, как весеннее небо. Девка!
– Что смотришь? – Подобрав шапку, девица усмехнулась. – Иль не боишься боле?
– Чего мне тебя бояться? – хмуро отозвался Дивьян и не удержался, спросил, кусая губы: – Не твои ли разграбили нашу усадьбу?
– Какую усадьбу? – Девчонка округлила глаза. – Не грабила я никакой усадьбы. Да и не с кем… – Она вдруг тяжко вздохнула и словно пожаловалась: – Одна я.
Отрок недоверчиво шмыгнул носом. Ага, одна… В глухом лесу, где только лешие бродят да такие неприкаянные охотники, как он сам. Рассказывай сказки!
– Не веришь, – грустно кивнула дева. – Ну и не верь, больно надо. Ты ведь не варяг, местный? Не знаешь ли здесь поблизости старика Конди?
– А что тебе до него? – Дивьян зло ощерился. Девчонка словно не замечала его злобного взгляда.
– Старик Конди – дальний родич ладожского Вячки-весянина, – пояснила она. – А он, Вячко, с моим дядькой Онфимом побратимы. Знаешь в Ладоге кузнеца Онфима Лося? Нет? Да ты что? Онфима всякий знает!
Дивьян молчал. Слыхал он от Конди про Вячко, родича дальнего, да так, особо не прислушиваясь. Да не врет ли девка? Вдруг не из Ладоги она, а пришла с колбегами, теперь вот сидит, зубы заговаривает?
Жарко вспыхнул в очаге хворост. Девчонка, расстегнув пояс, сбросила на лавку полушубок, оставшись в заправленной в меховые штаны коричневой рубахе из толстой шерсти. На шее блеснуло ожерелье из бронзовых ромбиков… А ведь, похоже, не врет. Такие ромбики славяне-венеси любят… примерно так же, как весяне – уточек.
