- Ка-какой ещё там… Ты зачем в Магнитку приехал, Илья Логинов?
И я торопливо, давая петуха, забыв про всё, - я ж совсем мальчишка, снова, впервые за хуй его знает сколько лет, а он старше, и я могу его не бояться, - и я ему чуть не ору:
- Стаська, ты чо, - дурак? Кончено со старым, пиздец! Контейнер с моей хаты, - оказывается Тиша её, - ну, вторую, - на меня оформил, она в ебенях, в Бирюлёво, да от метро ещё пилить, а Тишкина на Пушкинской, а та далеко, две комнаты…Тишка говорил, так лучше, от центра дальше, спокойней… Стаська, ты чо подумал-то?! Ни хуя себе! А хату эту Гулия, - ну, адвокат Тишин, ну, Борис Шалвович, он сдавать будет, ну, пока мне не понадобится. Он, - ну, Шалвович, дядь Боря, - он мой опекун, по суду, понял, я просто не хочу с ним, понял… А его никто и не спрашивал, для него мы с Тихоном боги, мы же дядь Борю с ТАКОГО хуя сняли… Ну, я всё палево с хаты Бирюлёвской и отослал сюда. Понял, обормот?.. Почему сюда? Тихон отдыхал у вас тут как-то зимой, на горнолыжке какой-то известной… Да, вроде бы Абзаково. Он любил, мне-то лыжи эти не в тему… Понравилось ему охуенно, милый город, говорит, не большой, не маленький, самое то. И упакованный, - не Москва, ясен перец, - но сойдёт, и люди нормальные. Для пацана самое то, мы после того, говорит, как ты, Ложка, с Италии приедешь, туда рванём, в школу, говорит, надо, хорош дурью нам, Ложка, маяться… Я после всего думаю: - поеду, обживусь, раз Тиша так хотел… Палево? А, ну да, - два ствола там едут, пистолеты, и винтарь ещё, McMillan, сигнатурный… Да ни зачем! Пистолеты скинем на хуй! В Урале потопим, как Чапая, бля, но винтовку, вот как хочешь, а я себе оставлю! Её ж Тиша под меня заказывал, это ж память, да и вообще, - 300 Phoenix калибр, редкость, бля, вайлдкэтер настоящий, такую только заказать можно… Там, в контейнере, ещё мечи едут, Тихон в них деньги вкладывал, и для души тоже, понял?.. Даже полный дайсё есть, вместе с тати, понял, шестнадцатый век, бля, ему ж цены… Цуб девять штук!.. Ну, это такие штуки от мечей, ну, гарды, увидишь, короче. Один вакидзаси новодельный, Като Канефуса, понял, мы к нему в Секи специально ездили, он у самого Теиичи учился, понял… Еле продал, бля, не хотел, барсук… «Запись, господа, для вас это дорого, господа, загляните в магазин сувениров, thank you, господа, pleas, господа, with all my respect …». Кланяется, вежливый, толстый… Барсук. На мне сломался, - я, как увидал, что Тихон чуть не плачет от обиды, - это Тихон-то! - так я на Като с кулаками, а он смеётся, и продал…
А этот обормот катается по полу, ржёт, Улан вокруг прыгает, тявкает, - конь, а не собака, - я злюсь, Стаську треснуть боюсь, бля, Улан ведь тут скачет, - конь ведь, бля, а не собака…
- Скотина! Обормот! Пошёл ты! Ни хуя больше рассказывать тебе не буду! С Уланом своим…
Я снова убегаю на балкон, блядь, я что, - обиделся? Ни хуя себе…
- Илюшка, как здорово!
- Чо надо? Иди к чёрту…
- К чёрту? Это что-то новенькое.
- Могу и по старенькому, бля… Ржёт, понимаешь…
- Я как представил себе, как ты на японца этого… А тот с мечом… Всё-всё, не буду! Да… Здорово ты Тихона любил, да?
- А что, можно не здорово? Как умел, так и любил…
- Ну да, ну да… Это я, дурак, чего-то… Спросил тоже, - идиот…
- Ну, спросил, и спросил, от меня не убудет… Обормот…
- Есть такое дело, Илька, обормот я… Тихон в твоём сердце, наверное, всё место занял, да?
Я кошусь на Стаську, он на меня не смотрит, вниз, во двор он смотрит, но ни хуя он там не видит, он ждёт, что я отвечу, и смотрит он в себя. И я тоже смотрю в себя, и в Тихона тоже я смотрю, ведь нас сейчас на балконе трое… Я отталкиваюсь от перил, поворачиваюсь к Стаське, он поворачивается ко мне, глаза в глаза, - бля, какие они у него, всё-таки, синие… - и я говорю:
- Когда меня Тиша взял, у меня сердце было как изюминка сушёная. Сморщенное. А сейчас… Оно у меня, Стаська, сейчас большое, может даже, такое же большое как у Тихона, или вот как у тебя, а у тебя сердце очень большое, это мне видно. Я, Стаська, знаю это. И моё сердце… в нём есть место, Стаська, есть… Только я тебя туда не пущу, обормот, пока ты солидол этот блядский не смоешь!
