— Меня не выпустят. Я не могу доказать, что был дома после девяти. Дома была только мать, а пять человек дали показания, что до девяти видели меня в этом сквере у Алабяна, где потом нашли Глыбу. Да еще у него была моя расписка на две тысячи баксов. Я брал их на закупку видаков. — Полная безысходность и ужас владели мною.
— Ты что, подписал признание? — живо спросила она, вскинув на меня испуганные глаза.
— Нет! Ведь ты-то знаешь, что я не виновен, — чуть не закричал я. Никто не хотел меня слушать, никто мне не верил, но хоть ей-то я должен доказать, что не убивал Глыбу.
— Что с лицом? — поинтересовалась Эля, отводя глаза от моего багрово-красного синяка, растекшегося от переносицы по всему лицу.
— В камере… Короче, я упал… — Рассказать о том, как меня били, а потом приводили в чувство, опустив мое разбитое лицо в унитаз, я, конечно, не мог.
— Папа велел сказать, что у тебя есть выбор. Или ты навсегда отказываешься от меня, или надолго садишься. Надолго — я не дождусь. Теперь согласен? — глядя прямо мне в глаза, сказала она спокойным, твердым голосом.
— Ну разумеется, — в тот момент на свете не было ничего, ради чего я согласился бы просидеть пятнадцать лет в тюрьме. Мне с лихвой хватило пятнадцать дней.
— Гоша! — крикнула она в отчаянии, но я уже не слышал.
— Свидание окончено, — сказал дежурный, и меня увели.
— Гоша, куда Лора пропала? Мы уходим, хотели попрощаться, — Ольга с Толей нашли его в баре.
— Киса? — уточнил он.
— Ну почему Киса? Где ты видел у кошек такие ноги? — возмутилась Ольга, они были подружками.
— Оль, да у него все кисы, — успокоил ее Толик, правильно оценив состояние их собеседника и бесполезность дискуссий.
— Да, это мое ноу-хау, чтоб имена не путать. Выпьем? — Гоше хотелось поболтать с ним, Толик являл собой идеальное сочетание образцового мужа и настоящего плейбоя. Его давно интересовал рецепт такого коктейля.
— Нет, мы уже. Так где же Лора? — почувствовав возникающую между мужчинами солидарность, насторожилась Ольга.
— Не знаю, она не велела ее искать, — ответил он совершенно искренне.
— А ты как отреагировал? — поинтересовался Толик. Видимо, Гошины рецепты его тоже занимали.
— Сказал: «Ну разумеется!» — произнес он голосом из своего прошлого.
— Разве так можно отвечать любимой женщине? — Ольга, видимо, решила его поучить, как следует обращаться с женщинами, любопытно.
«А что я мог? Сижу, нос сломан, разлука уже свершившийся факт», — его старая потеря болела сильнее новой.
— Гоша, это только сегодня, а завтра все будет по-другому. Ты выспишься, похмелишься, и все будет хорошо. Мы пошли. Пока! — с дружеской теплотой попытался успокоить его Толик.
— Пока. Я тоже иду, — ему не хотелось оставаться одному.
— Ну, догоняй, — почувствовав это, заторопилась Ольга.
… — Твердов Георгий Владимирович, вам изменена мера пресечения на подписку о невыезде. Распишитесь. Экспертиза показала, что место убийства и место, где было обнаружено тело, не совпадают. Теперь вы проходите по делу как свидетель, — не поднимая глаз от бумаги, монотонным голосом прочитал мне следователь, когда меня в очередной раз привели на допрос. — Но это до тех пор, пока у тебя хватит благоразумия, парень. Один сигнал, и я верну дело на доследование. И благодари того, кто на экспертизе настоял. Иди, лечи нос, а то девушки любить не будут, — добавил он со значением и велел расписаться.
— Леночка, скажите, мужчину с таким носом могут любить девушки? — на выходе Твердову встретилась улыбчивая администратор Гиниша, его самого что-то не было видно.
— Вы имеете в виду цвет? — удачно сострила она, продемонстрировав, что обладает, кроме улыбки, и другими достоинствами, хотя он так до сих пор и не определился: ум женщины следует считать достоинством или недостатком?
— Нет, форму, — парировал Гоша.
— Она прекрасна, с чуть заметной горбинкой, — любезно похвалила его давно уже заживший нос Леночка.
— Вызовите мне такси. Я хочу доказательств, — попросил он ее.
— Добрый вечер. Куда едем? — когда Твердов вышел на улицу, машина уже стояла.
— На Песчаную, там покажу. Нет, кажется, следующий дом. Да, вот здесь. Подождать можешь? — спросил он шофера.
