Лабиринт Сумерек - страница 70
«Да нет же, нет!» – Лан-Ар стоял, уставившись на край площадки, напоминающей на огромное блюдо из черного стекла. – «Наверняка она припрятала козырь в рукаве, о котором я не знаю. Нитар-Лисс не из тех, кто позволит просто взять и себя убить».
Ийлур почувствовал ее взгляд, поднял глаза: жрица стояла, зябко обхватив плечи. Ветер игриво дергал ее за полы халата, ворошил волосы цвета спелой рябины.
«Да ей на самом деле страшно!» – и он лихорадочно пошарил взглядом по толпе собравшихся синхов.
«Покровители… А может быть и правда я должен кого-то убить? В конце концов, какая разница, ради чего? Суть дела от это не меняется. Совершенно…»
Лан-Ар вдруг представил себе, как бочком-бочком подходит к ближайшему синху, например, вон к тому, в длинном зеленом одеянии, достает из-за голенища сапога нож, и…
– Am’the, am’the!
Маленький синх, чья кожа еще была совсем светлой, подбежал к воображаемой жертве и уткнулся мордашкой в подол. Лан-Ар торопливо отвернулся.
«Ну, а все-таки?..»
Менраш и Нитар-Лисс разошлись в разные стороны; теперь расстояние между ними составляло двадцать шагов. Синхи разом умолкли, повернулись к черному полю.
«Да это же легко», – вдруг подумал ийлур, – «подойти незаметно, и…»
Он и в самом деле двинулся к ближайшему дитю Шейниры.
«А ведь это подло», – усмехнулась совесть, – «бить в спину».
– А разве не подло то, что нам устроил Менраш? – буркнул Лан-Ар.
«Так не уподобляйся», – пропела его чересчур светлая половина.
И в этот миг, соткавшись из тишины, на Нитар-Лисс покатилось покрывало Шейниры. Мутная пелена, отнимающая жизнь, серой кляксой залила небо, охватывая черную площадку-блюдо по бокам, накрывая ее куполом… Ийлура стояла, безвольно опустив руки и уронив голову на грудь.
– Ну, давай же, давай! – невольно выкрикнул Лан-Ар.
А потом вдруг опомнился: жрец – дитя своей богини, ему не нужна жертва для того, чтобы получить смертоносный дар. А Нитар-Лисс – чужачка. И как раз ей-то жертва и была нужна…
«Да и что будет с тобой, если ее убьют?» – вспышкой мелькнула мысль, – «ты ведь отправишься следом!»
Он выхватил нож, в два прыжка оказался рядом с сутулым синхом, и…
По толпе зрителей пронесся гул. Лан-Ар только вскинул глаза – и понял, что Нитар-Лисс в очередной раз посмеялась над ним. Неизвестно как, но она подняла навстречу Менрашу такую же несущую гибель волну, которая смяла, поглотила смертоносное покрывало, созданное синхом. Через один вздох жреца не стало. Он осыпался на глянцевую черноту площадки.
…Синхи умели проигрывать. Нет, даже не так. Синхи умели бессловесно признать правоту сильнейшего – и потому тихо разбредались по домам. Некоторые подходили к Нитар-Лисс, прося благословения Шейниры; жрица быстро касалась зеленого или коричневого лба, произнося скороговоркой молитву, и проситель спешно удалялся чтобы уступить место следующему.
Лан-Ар шагнул на блестящую, словно залитую черным стеклом, площадку и пошел к ийлуре. Перед глазами все плыло: небо, лес, долговязые синхи в разноцветных долгполых рубахах – как их там называют? – ах, да… Альсунеи… Странное слово, не говорящее ийлуру ровным счетом ничего; странный народ, для которого возможно просить благословения у той, что только что разделалась с почтенным и наверняка уважаемым жрецом…
– Ты тоже просишь милости у Матери Синхов?
«И даже голос ее слишком сладкий, как запах золотых роз».
Лан-Ар вдруг заметил, что по пальцам Нитар-Лисс вяло катятся алые капельки и, срываясь, падают на аспидную гладь площадки.
– Зачем? – едва слышно выдохнул ийлур, – зачем ты это со мной делаешь? Ведь я…
Лан-Ар хотел сказать о том, что боялся за Нитар-Лисс, но замолчал, внезапно поняв: более всего он боялся за себя.
– Я полагала, что ты мне поможешь, – холодно ответила Нитар-Лисс, – видимо, ошиблась. Но неужели ты мог подумать, что я позволю себя убить какому-то деревенскому жрецу?!! Ха! Не будь дураком…
– Я тебе поверил, – ийлур чувствовал, как тонет в багровом омуте безысходной ярости. И ради этой темной он едва не убил ни в чем не повинного синха?!! Покровители, да она этого не стоит!
Или все же стоит?..
Он опять запутался, забился мотыльком в ловчей сети паука, и снова не знал, где истина, а где ложь. Как не лгать хотя бы самому себе, как увидеть истину такой, какая она есть?
