– Да благословит Шейнира твой день, жрец Менраш, – она говорила на общем, словно хотела сделать свидетелем беседы Лан-Ара. – надеюсь, жертвы были приняты Темной Матерью?
Золотые глаза синха недобро сверкнули.
– Ты меня обманула.
Это было сказано тоже на общем. Лан-Ар поставил кувшин и отошел к окну, чтобы не мешать. Ему хотелось присутствовать при беседе.
Нитар-Лисс стянула пальцами слишком уж разошедшийся ворот, затем присела на циновку напротив синха, подобрав под себя ноги.
– У тебя есть основания для обвинения? – негромко спросила она, – разве тебе неизвестно, чем карается подобное оскорбление стоящих выше?
«Говорит-то как!» – невольно восхитился Лан-Ар, но тут же вспомнил паутину, паука и себя, тонущего в сладкой отраве, и до боли сжал зубы. Проклятье, и он ничего не может с собой поделать!
– Ты полагаешь, что я не в своем уме? – осклабился жрец.
Рука, похожая на связанные вместе стручки фасоли, нырнула в карман альсунеи. Через удар сердца Лан-Ар увидел свиток, перевязанный черной бархатной лентой.
– Под утро приехал посланец Элхаджа Великого, – веско произнес жрец, – ты ведь знала, что три ассасина прибыли в наш город по твою душу?
– Откуда я могла это знать? – на лице Нитар-Лисс не дрогнул ни один мускул, – я ощутила зов Матери, она пожелала жертвы… Вот и все.
– Я тебе не верю, Нитар-Лисс, – прошелестел синх, – я слишком хорошо тебя знаю.
– Но если ты меня знаешь так хорошо, как об этом говоришь, то к чему бросаться громкими обвинениями во лжи? – она нервно накрутила на палец рыжий локон, – или ты думал, что я собственноручно отдам свою голову Элхаджу? Любая жертва, мой дражайший Менраш, будет защищать свою жизнь. До последнего вздоха.
Синх с видом оскорбленной невинности сложил на груди искалеченные болезнью руки и безмолвно отвернулся к окну. Замолчала и темная жрица. Лан-Ар поймал ее взгляд – Нитар-Лисс хитро подмигнула, мол, не волнуйся, этого простака я отделаю с легкостью.
– Я сказал посланцу, что ассасины еще не появлялись, – наконец проскрипел синх, – в конце концов, не мог же я поведать, что все трое принесены в жертву?!!
– Это искупает твой долг, – сладко пропела Нитар-Лисс.
– Вы должны покинуть город. Ты, – синх кивнул в сторону Лан-Ара, – и этот.
– Мы не будем бросать тень на эти жилища, – она понимающе кивнула, – нам нужен провиант и два хороших щера.
– Ты все это получишь.
Синх поднялся. И, как бы между прочим, спросил:
– Чем ты прогневала Эдхаджа?
Лан-Ар навострил уши – а вдруг жрецу она скажет правду? Но, конечно же, его ожидания не оправдались. Ийлура потупилась и неохотно буркнукла:
– Мне всего лишь не хотелось быть одинокой в Храме, Менраш. А верховный жрец не захотел этого понять и простить.
Синх кивнул.
– Это ведь очередная ложь, не так ли? Впрочем, мне нет дела до ваших высочайших игр.
Он спрятал свиток обратно в карман, поднялся. И уже на пороге обронил:
– Вы можете выбрать щеров прямо сейчас, уважаемые гости.
Нитар-Лисс тряхнула волосами, отчего они алым всплеском легли на черный шелк халата.
– Великолепно. Ты предлагаешь следовать за тобой?
Лан-Ар вдруг почувствовал ощутимый укол под ложечкой. Опасность… Но где?.. Тяжелый медальон, «третий глаз Шейниры», бесполезной серебряной игрушкой лежал на циновке, Нитар-Лисс сняла его ночью – «я даже не хочу знать твои мысли, сейчас мне до них нет никакого дела».
Лан-Ар кивнул в сторону медальона, она, перехватив его встревоженный взгляд, понимающе улыбнулась.
– Идемте же, – Менраш стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу, – у меня слишком много дел, чтобы уделять вам столько времени.
«Интересно, а какие дела могут быть у жреца Шейниры?» – успел подумать Лан-Ар.
– Мы следуем за тобой, er’shezz.
Так и не взяв медальон, ийлура быстро вышла следом за жрецом, и Лан-Ару ничего не оставалось, как догонять их. Но «третий глаз» он все-таки подхватил и сунул за пазуху – так, на всякий случай…
В тот миг, когда он переступал порог гостевого дома, чувство неясной опасности снова кольнуло в груди. Словно шип золотой розы.
А потом вдруг кромешная тьма надвинулась на Лан-Ара, вместе с острой болью в затылке.
