Еще раз, теперь уже внимательно, он оглядел комнату. Кровать, на которой он спал, занимала ее добрую половину. То, что находилось рядом с кроватью, накрытое пледом, оказалось полуспущенным надувным матрасом. Под пледом Мэтт обнаружил подушку в нарисованной на нее мультяшной Красавицей, вероятно, составляющей пару поразившему его ранее Чудовищу. Глядя на это неудобное ложе, Мэтт испытал глубокое потрясение, осознав, что именно на нем хозяйка квартиры провела прошлую ночь.
Вещей у нее оказалось немного. Да, в попытке выяснить что-либо Мэтт открыл дверцы встроенного шкафа. Это было верхом неприличия, но внутри него поселилось странное и совсем не обоснованное чувство, что у него есть на это право. Два вполне приличных костюма — темно-синий и черный; три совершенно одинаковых белых рубашки, вероятно, одеваемых под них, маленькое черное платье, заботливо накрытое прозрачным чехлом. На полках он обнаружил аккуратно сложенные свитера более ярких расцветок, чем остальной гардероб и несколько пар брюк. Обувь в шкафу стояла так же ровно, как и его ботинки — носочек к носочку. Из шеренги удобных и практичных туфель на низком каблуке выбивались розовые кеды, украшенные вышитыми бабочками. Они выглядели здесь чужаками, как и сам Мэтт, но их вид неожиданно его подбодрил.
— Значит, не во всем ты согласна с тем, что тебя окружает, — сказал он розовым кедам.
Ему честно не хотелось уходить. Здесь было пусто, неуютно, но чем-то эта квартира цепляла Мэтта. Цепляли старые книги в дешевых обложках. Цепляло отсутствие телевизора и лампа в виде садового гнома с отбитым носом. И шкатулка с немудреными сокровищами — несколько пар дешевых серег и цепочка с медальоном, в которые, обычно, помещают фотографии. Он не должен был этого делать — да он вообще не должен был здесь находиться — но Мэтт его открыл. Медальон оказался пустым, как и вся квартира. Ничего! Ни бланков счетов, ни чековых книжек, ни даже телефона. Женщина, которая жила здесь, хотела остаться не узнанной. Что ж, вероятно, он не имел права отказать ей в такой малости.
Смысла задерживаться дольше не было. Перед выходом Мэтт вернулся на кухню за еще одним стаканом воды. Открыв холодильник, он снова испытал шок: початая бутылка питьевой воды, полупустой галлон молока и — Мэтт даже открыл морозильную камеру — и все. Он открыл единственный навесной шкафчик. Хм, уже кое-что: банка растворимого кофе, чай, коробки с сухими завтраками, несколько плиток шоколада — на такой диете она скоро перестанет влезать в свои маленькие костюмы.
Мэтт повернулся к столу за стаканом и краем глаза углядел что-то белое, валявшееся на полу рядом с пустой корзиной для мусора. Нагнувшись, он поднял такой же листочек, на котором было написано его послание, только этот был мятым и свернутым в шарик. Расправив лист, Мэтт в который раз за это утро испытал удивление. Тем же красивым почерком вверху листа было написано и несколько раз перечеркнуто его имя.
«Мистер Крайтон!»
— Похоже, ты меня знаешь. И, судя по обращению, на меня работаешь.
Почему-то именно этот факт, наконец, его отрезвил. Он не должен здесь находиться, не должен устраивать обыск, не должен заинтересовываться. Все это ни к чему, и не нужно ни ему, ни ей. У него не может быть ничего общего с этим домом и женщиной, в нем живущей. Может случиться так, что за эту ночь придется расплачиваться. Так было всегда: люди, в обычных обстоятельствах обходительные и вежливые, при малейшей возможности перехода на личностное общение становятся требовательными и нетерпимыми. Именно поэтому он не переходит определенные границы. Очень мало на свете людей, кого Мэтт мог бы назвать друзьями. Еще меньше тех, кому он доверял. За доверие, как и за заботу, Мэтью Крайтон привык платить. В противном случае, они могли обернуться ненужными исками.
Именно поэтому Мэтт сделал то, что сделал: надев пиджак, он достал из кармана бумажник и вытащил сто долларов. Купюру он положил на середину стола, прижав для надежности пустым стаканом. Подумав, Мэтт взял бутылек с аспирином и сунул себе в карман.
Выходя из квартиры, он вспомнил, о чем просила хозяйка, и с силой потянул за собой дверь. Щелчок, действительно, был характерным. С притолоки посыпалась штукатурка. На всякий случай Мэтт толкнул дверь, убедившись, что она заперта. После этого он достал телефон и вывел на экран телефон начальника своей службы безопасности.
