Повернувшись, я посмотрел на соседнюю кровать, где безмятежно спал Тимми. Хороший мальчишка. Хоть и не роддер, но явно не дурак, похоже, ему немного осталось до знака самостоятельности… А у меня не проходит к нему настороженность.
Вчера вечером, когда родители Тимми уже легли, а мы еще досматривали развлекательную программу по молодежному каналу, Игорь поинтересовался:
– А где мы будем спать?
Не отрываясь от экрана, где герой в сверкающем белом плаще крошил неизменным лазерным мечом исполинских тараканов, напевая при этом о цветах для своей любимой, Тимми сказал:
– Кто-нибудь со мной, а двое – в соседней комнате.
– Отлично, – бодро воскликнул Игорь. – Поболтаем перед сном.
Я поймал его взгляд и сжал губы. Моему другу явно попала вожжа под хвост.
– Да, – подчеркивая каждое слово, произнес я. – Ты же собирался рассказать Дэви про роддерские обычаи…
Мы с Игорем напряженно смотрели друг на друга. Это было ничем не хуже разговора.
«Ты против, Чинга?» «Конечно. Нечего дурить мальчишке голову». «Ерунда. Он будет наш».
Обычно, если Игорь решил обратить кого-то в нашу веру, это не занимало много времени.
– Тимми, покажи, куда идти. Спать хочется… – Я зевнул.
– Тогда я тоже ложусь, – выбрался из кресла Тим.
А Игорь усмехнулся и сказал слышимым лишь мне шепотом:
– Он станет роддером.
Не знаю, почему я восстал против этого. Никогда раньше мне и в голову не приходило мешать Игорю вербовать новеньких. Может, опять вмешалось ощущение непонятной опасности?..
– Тимми… – тихонько позвал я.
Откуда-то из глубины набросанных на соседнюю кровать пледов (кондиционер работал на полную мощность) вынырнула тонкая рука. Затем темноволосая голова.
– Я ждал, пока ты проснешься, – с готовностью объяснил Тим. – Вы же вчера здорово устали.
Я усмехнулся. Спросил:
– Что, подъем?
Тимми поморщился:
– Холодно… Кто только придумал эту гадость – кондиционеры.
– Кто только включает их в дождь… – в тон ему ответил я.
Тимми заерзал в постели.
– Знать бы, что на завтрак. Решили бы, стоит ли вставать.
Я втянул свежий, профильтрованный кондиционером воздух. Еще, еще… Мокрая трава и веточки мяты под окном, комочек клубничной жвачки на тумбочке Тима… Подтекшие и плохо замытые следы вишневого варенья на подоконнике… Сластена… Да куда этому малышу в роддеры?! Еще один вдох… И слабая разноцветная струйка запахов из дверной щели.
– Оладьи. С апельсиновым джемом, – задумчиво сказал я. – И горячий шоколад. Вставать будем?
Тимми взглянул на меня веселыми и удивленными глазами:
– Ты откуда знаешь?
– Запах, – откровенно ответил я. – У меня хорошее обоняние, не зря прозвали Чингачгуком.
Спорить Тим не стал. Вряд ли он подумал о том, какое обоняние способно различить запах пищи через два этажа и пять плотно закрытых дверей в вылизанной кондиционером комнате.
– А может, ты еще знаешь, сколько сейчас времени? – протянул он. Я неопределенно кивнул на стол, где поблескивали экранчиком мои часы.
Вставать Тимми явно не хотелось. Он покосился на стол, потом медленно вытянул к нему руку…
Часы с шуршанием поползли по стеклу. На секунду замерли у края, словно набираясь сил, крутанулись и тускло-серой молнией прыгнули в Тимину ладошку.
– Полдевятого. Точно, пора вставать, – со вздохом признал Тим.
Через секунду, сбросив одеяло, я уже стоял возле его постели:
– Тимми! Ты… психокинетик?
Он кивнул, вроде бы даже смущенный произведенным эффектом. А впрочем, стоит ли мне так удивляться? Да, психокинетиков во всем мире не более двухсот. Но я, например, вообще единственный в своем роде.
– Пошли лопать оладьи, чудотворец. – Я со смехом взял его за руку. И быстро глянул на ладошку.
Все верно, психокинетик. Фокус исключался начисто – кожу покрывала мелкая, уже исчезающая ярко-алая сыпь. Даже несильное телекинетическое воздействие не проходит для человека бесследно.
– Только при родителях не проговорись, – попросил Тимми, натягивая шорты и футболку. – Ага? А то они не понимают, что мне нужна тренировка, ругаются…
Дверь беззвучно открылась, и мы увидели Игоря. С ослепительной улыбкой, с торчащими во все стороны прядями волос. И со словами:
– Привет, роддеры, старые и молодые!
