— Ладно, ладно, хватит. Мы не за этим сюда пришли.
Кыш-Пышу не очень понравилось, что Шкура с такой легкостью принялась исполнять команды совсем не знакомого ей человеческого детеныша.
Они прошли дальше и в конце норы увидели большой камин. Внешне, он по праву мог гордиться своим сходством с церковным органом. Бесчисленные трубы, заслонки и клапана делали его похожим на величественный, музыкальный инструмент. Гоблин собирал свой камин из всего, что попадалось ему под руки, в основном кусков старых труб и другого железа. Верхняя часть камина уходила внутрь выгоревшего дуба, так что обгоревший ствол, действительно, исполнял роль гигантской печной трубы. Металлические трубки спускались до самого пола и тесно, переплетаясь между собой, заканчивались большой печью с задвижкой. Стоило кому-то подойти к камину достаточно близко как внутри его тотчас вспыхивал веселый огонь. У Кыш-Пыша получилось сделать это, после долгих экспериментов с магией.
Перед камином уютно стояло кресло-качалка, накрытое потертым узорчатым ковриком. Просто, не Нора, а настоящее место для отдыха.
— Ну как тебе он? — спросил гоблин благоговейным шепотом, после нескольких минуты молчаливого созерцания собственного изобретения. — Такого камина нет ни у кого в лесу, даже у дедушки Вия. Я, просто, уверен!
Но Найденыша, похоже, куда больше заинтересовала Шкура, исполнявшая в норе обязанности любимого домашнего питомца. Оглядываясь на нее малыш громко чихнул. Его намокшая на болоте одежда еще не успела полностью просохнуть.
— Сейчас, сейчас я тебе кое-что покажу. — увлеченно заговорил Кыш-Пыш.
Он несколько раз нажал на меха, сделанные из старой гармошки и предназначенные, чтобы раздувать огонь внутри Камина. Меха издали гудящий звук, мелодичности которого позавидовала бы, разве что, шотландская волынка. Как ни странно, манипуляция с мехами увенчались успехом, и пламя внутри Камина взревело фиолетово-синим столбом. Металлические трубы загудели, из затворок полыхнули ослепительные языки пламени. Огненный вихрь, заключенный в шаткие металлические доспехи, с каждым мгновением набирал все новые и новые силы. Казалось, еще чуть-чуть и камин, не выдержит бушующего внутри него пламени и развалиться на части.
Найденыш попятился, прячась за спину гоблина. Кыш-Пыш, напротив, сохранял полное спокойствие. Ревевшее внутри камина фиолетовое пламя ни сколько его не пугало, ведь оно было волшебным, а значит совершенно безобидным. На нем нельзя было сварить даже суп. Волшебство очень обманчивая штука, и если кто-нибудь скажет вам, что он сытно поел, сотворив свой обед при помощи магии, не верьте ему ни минуты. Скорее всего, в его желудке также пусто, как в кармане у бедняка.
Яркий фейерверк осветил жилище гоблина почти до самых сводов. Ничего общего, с лисьей норой, нынешнее жилище не имело. Найденыш очутился посреди огромного зала, доверху заполненного всякой всячиной. То, что он, поначалу, принял за полки вдоль стен, на самом деле, оказалось могучими корнями, окутавшими все стены. Узловатые корни сплетенные вместе тянулись и вдоль потолка. Кроме коллекции бутылок и горы из глиняных горшков, здесь, было много всевозможных приборов, к устройству которых приложил руку сам Кыш-Пыш. На полках из корней, вперемешку, хранились пожелтевшие от времени свитки, прошлогодние шишки, свечные огарки, сушеные грибы. Все это было полускрыто, за тяжелой занавеской, из плотной паутины.
Под балдахином из все той же паутины находилась и кровать гоблина. Обеденный стол был доверху завален немытой посудой. Платяной шкаф выглядел так, как будто его никогда в жизни, не открывали и это было почти правдой — из-за своей густой шерсти Кыш-Пыш большую половину года не нуждался в одежде. В жилище гоблина также находился старинный сундук, запертый на тяжелый висячий замок. О том, какие сокровища хранились в нем, можно было только догадываться.
Волшебный огонь недолго пылал в камине, вскоре он начал угасать, почти также быстро, как и разгорелся.
Кыш-Пыш деловито заметил:
— Неплохо бы нам выпить по чашке крепкого малинового чая. Да еще нужно просушить твою одежду. Вот, только для этого нам, все-таки придется, развести настоящий огонь.
